Только за пять лет – с 1856 по 1861 г. – под видом совершения хаджа в Турцию переселились свыше 100 тыс. человек [3]. Уезжали целыми семьями, распродав все имущество, взяв с собой минимум вещей. За эти пять лет почти все население (в число которого входили черкесские народы, абазины, ногайцы) между Кубанью и Лабой и основная часть мелких фамилий между реками Лабою и Белою переселились в Турцию. Освобождаемые земли поступали в распоряжение государственной казны. На освобожденные территории в ближайшее время планировалось «водворить» около 18 тыс. семейств в составе не менее 90 тыс. человек из центральной России и Малороссии [13].

С 1861 г., «не найдя ожидаемых выгод и удобств под покровительством Оттоманской Порты» [16], потоки беженцев хлынули обратно на родину. Только в 1861 г. сухопутным путем через Азербайджан на родину сделали попытку возвратиться от 8 до 10 тыс. мигрантов. Но здесь у них уже не было ни дома, ни имущества, как правило, их земли уже тоже были переданы другим владельцам. Кавказский комитет, считая, что «возвращение из Турции бездомных и истративших в переездах все свое имущество кавказских выходцев может быть опасно для края и послужит к увеличению разбоев и грабежей» [17, с. 68], предложил всех мигрантов, возвращающихся морем, не завозя ни в один из кавказских портов, направлять на Дон и расселять в землях Войска Донского, а возможно и дальше, в глубинке Российской империи. Тех же, кто прибывает через сухопутную границу, предлагалось отправлять в Баку, а оттуда морем в Астрахань. Однако в итоге уроженцам Кавказа, перешедшим в турецкое подданство и желающим вернуться в Россию, чтобы вновь принять русское подданство, в принятии документов на пересечение границы было решено и вовсе отказывать. Российская дипломатическая Императорская миссия в Константинополе разослала об этом циркуляры по всем консульствам Османской империи.

Сами горские народы, казалось, порою не понимали сути происходящего. Например, караногайцы Ставропольской губернии собирались переселяться только потому, что между ними прошел слух, будто между российским царем и турецким султаном заключен договор, по которому все мусульмане будут «выпущены» из России в Турцию. В народе также говорили, что едва ли не все поголовно должны спешить к султану – верховному главе всех правоверных. Слухи эти поддерживались и подогревались абсолютно немногочисленной прослойкой фанатично настроенных верующих, которым остальные боялись возражать, не имея ни о чем точной информации.

По данным турецких источников, в 1864 г. до 75% абазин переселились на османские территории, после чего на родных землях (современная Карачаево-Черкесия) осталось до 10 тыс. человек [21]. На наш взгляд, подобные расчеты являются весьма приблизительными, потому что точной статистики переселенцев ни в Российской, ни в Османской империях не велось. С полной уверенностью мы можем говорить лишь о численности абазинского населения, оставшегося на Северном Кавказе, поскольку, начиная с XX в., государством велся регулярный статистический учет всего населения. Согласно данным переписи 2010 г., на Северном Кавказе проживают 36 919 абазин.

На сегодняшний день наиболее многочисленная абазинская диаспора находится в Турции. В XX в. этнические меньшинства в Турецкой Республике подвергались насильственной ассимиляции. Официальной политикой правительства было создание единой турецкой нации. На основании Закона о языке 1932 г., детям в школах было запрещено говорить на других языках, кроме турецкого. На основании Закона о фамилии, кавказцы должны были менять свои фамилии, турецкий народ считался народом, состоящим из исламских групп. Менялись наименования сел, организовывались кампании под лозунгами: «Гражданин, говори на турецком языке!»; «Счастливый тот, кто называет себя турком». Решения родителей, давших своим детям кавказские имена, были обжалованы в судах, и судьи меняли имена детей [6]. После Второй мировой войны Турция перешла от однопартийной к многопартийной системе и в стране начали создаваться культурные национальные объединения. Но численность многих народов в Турции так и не была определена, потому что вследствие общей атмосферы в стране многие не хотели отвечать на вопрос о родном языке.