Западноевропейское средневековье принесло с собой новый (территориальный) тип (государства), прямо противоположный античному. Понятие государства полностью растворилось в понятии территории (terra). При этом господство натурального хозяйства и плохое состояние дорог вызвали к жизни феномен кочующего двора с королем, живущим за счет своих владений и не имеющим опоры даже в столице… Но в эпоху абсолютизма XVI–XVII вв. вследствие развития экономики снова появляются государства позднеримского, преимущественно византийского, типа. В результате опять возникают сильно развитые столичные центры. Это ведет к окончательному распределению и выравниванию между столицей и остальной территорией, столь характерному для современных европейских стран (впрочем, значение столиц в современных демократиях сегодня вновь начало снижаться).

На гребне общего развития столицы получают новое дыхание (reinkarnation). Это происходит в конце эпохи средневековья в связи с расцветом капиталистического способа хозяйствования в трех основных регионах: в Северной Италии (Венеция, Генуя, Флоренция), частично во Фландрии (Гент, Брюгге, Антверпен) и частично в Германии с ее «имперскими городами», которые после Вестфальского мира получили в рамках Империи ту же самостоятельность, что и другие немецкие земли. Вплоть до окончания Французской революции ярчайшим примером города-государства, построенного по образцу римского полиса (roms cert), оставалась Венеция. В настоящее время сохранилось лишь несколько суверенных городов, включенных в современную структуру территории; к ним относятся так называемые свободные имперские города – Гамбург, Любек, Бремен, а также такой полукантон, как Базель. Однако на самом деле все они являются не более чем провинциальными центрами, пользующимися широким самоуправлением благодаря покровительству высших властей страны.

На сегодняшний день подобный тип государства тоже принято считать исчерпавшим себя. Мы констатируем, что современное государство охватывает собой территорию как городов, так и всей страны (land). Все государства – землевладельцы. Следующее наблюдение касается различия между государством и частным землевладельцем. Крестьянин может продать свой хутор (gerd) и купить новый. Совсем по-другому обстоит дело с государством. Государство не может никуда переехать. В противоположность бродячим ордам номадов у него постоянные место жительства и прописка (hemortsratt). Это установлено раз и навсегда для всех краев (mark). Государство прикреплено к своей земле, оно погибнет, если нарушит эту связь. Оно подчинено «особенностям жизни» на этой земле. Представьте себе, что все население Швеции утратило связь с монархом, государственным флагом, всей своей подвижной культурой и присоединилось к кому-то другому, вошло в другое окружение. Швецию мы не смогли бы унести с собой, позади нас лежало бы мертвое шведское государство» (410, с. 125–126).

Обращение к авторским определениям с различными подходами к проблемному полю, которым занимается геополитика, убеждает в том, что предметность этой дисциплины следует строить с учётом и природно-территориально-географической, и историко-культурно-цивилизационной сторон. Пожалуй, самым важным объединяющим началом этих двух подходов к исследованию и двух сторон самого предмета геополитики является то, что данная дисциплина исследует именно политические процессы, разворачивающиеся в глобальных пространствах. Для таких глобальных пространств характерны как природно-географические, так и культурно-цивилизационные параметры. Ибо, вполне естественно, что глобальное пространство обладает определёнными природными качествами и географическими свойствами, которые влияют на социальную деятельность общества, существующего в рамках данного пространства. Справедливо и то, что социокультурные типы и цивилизации не могут размещаться в пределах локально ограниченных территорий, а требуют значительных пространств и потому проявляют себя в этих пространствах, продвигая свои интересы и реализую самые разнообразные социокультурные потребности.