Затем в следующей недельной главе, «Вайешев», Яаков посылает Йосефа узнать, что с братьями и скотом, – Яаков явно отделен от непосредственной пастьбы скота и неясно насколько он сохранил реальную руководящую роль в семье и как теперь управляется семья – расправа братьев с Йосефом показала, что братья совсем не едины в своих мнениях и решениях, пропал единый центр управления семьей Яакова. Но семья, даже с женившимися сыновьями Яакова оставалась единой по крайней мере до ее эмиграции из Канаана в Египет.

1.8.21.а

Усилим мысль о нормальности поведения Шхема в отношении Дины в соответствии с полученным им воспитанием и культурными кодами народа города Шхем. Для этого призовем на помощь РАМБАМа.

РАМБАМ в книге «Знание» (иврит: «Мада́»; первый том его труда – «Мишнэ́ Тора», и он же «Яд хазака́»), во втором разделе, «Дэо́т» (переведенном на русский язык как «Законы о чертах характера»), в первом параграфе шестой главы пишет: «В природе человека подражать в чертах характера и в действиях близким людям и друзьям и следовать обычаям своих соотечественников». В подстрочном комментарии приводится цитата РАМБАМа из «Морэ́ нэ́вухим» – «Путеводителя заблудших (колеблющихся)» (1:31): «… человеку по природе свойственно любить то, к чему его приучили, и испытывать к тому склонность…». Сегодня это хорошо известно в рамках психологии развития человека. Поэтому поведение Шхема в своем городе среди своего народа оказывается для него естественным и единственно возможным.

Но скажем дополнительное слово и о Дине. Она, воспитываясь в достаточно строгой, если не сказать спартанской, обстановке семьи Яакова, похоже, никогда не вступала в контакт с мальчиками вне семьи и понятия не имела о внешней внесемейной ласке с сексуальным подтекстом. Встретив ласкового мальчика, восхитившегося именно ею и наговорившего ей всяких слов, которых она ни от кого не слышала (ласковые слова матери и отца не в счет – они другие) и от которых ее непривычная к подобному обращению головка пошла кругом вплоть до полной потери критики по отношению к происходящему, она стала легкой добычей этого мальчика, погрузившись в сладкую нирвану чувств.

К сожалению, это цена закрытого ныне харедимного воспитания девочек без знания широкого мира и опасностей, в нем содержащихся, которое дает неожиданные трещины при встрече с мальчиком из другого народа и другого воспитания, так как девочка совершенно не готова к столь непривычному и бесконечно приятному для нее поведению этого мальчика (слова, мелкие подарки в виде разных дешевых украшений) и не имеет выработанных поведенческих инструментов противостояния при такой (нежелательной, но случающейся по инициативе этих мальчиков) встрече. Мы с огромным сожалением наблюдаем это в харедимном городе Бейта́р-Или́т (к югу от Иерусалима), соседствующем, к его несчастью, с большой арабской деревней Хуса́н (Эль Ха́дар). Арабские мальчики, жестко воспитанные в строжайших правилах поведения по отношению к собственным, арабским, девушкам, не имеют никаких тормозов (наоборот, среди них это считается доблестью) по отношению к девушкам еврейским, которые становятся столь же легкой, как и Дина, добычей этих наигранно ласковых (в этих и только в этих случаях) соседей. Правда, в отличие от Шхема, у этих мальчиков нет ни истинной влюбленности, ни желания взять этих соблазненных ими девочек себе в жены – только внешне хорошо скрываемая, но легко реализуемая похоть (и желание причинить вред евреям. По сути, вид агрессии против еврейского народа в самой чувствительной его части – харедимной). Слово – за руководителями общин Бейтар-Илита, но его пока, к сожалению, не слышно. Наоборот, под их негласным прикрытием разработаны методы и работают соответствующие группы, решающие вопросы сокрытия нежелательных беременностей (не аборты!) и восстановления девственности оступившихся девушек (с огромной прибылью от бездетных американских евреев за «брошенных еврейских детей»).