— Что происходит? — не выдержала я.

— Ничего. Помолчи! — сердито приказал мне куратор.

А потом он сложил руки ладонями друг к другу и принялся читать заклинание. Лошадь плелась еле-еле, мне было отчётливо слышно каждое слово, слетающее с губ некроманта, но я не понимала значения произносимых формул.

У Зака красивые губы, невольно подумала я, правильные, чётко очерченные, словно созданные для произнесения заклятий. Не для поцелуев, нет. Для поцелуев нужны совсем другие — мягкие и чувственные, как у Мэтта, способные с лёгкостью улыбаться и непринуждённо болтать.

Экипаж окутало мерцающим туманом. Всё вдруг стало полупрозрачным, будто бы призрачным и лёгким. Лошадка словно очнулась от дремоты, зашагала быстрее. Ели и сосны торопливо запрыгали в подёрнутом дымкой окошке.

— Невидимость? — догадалась я. — Для чего, Зак?

Некромант не ответил, он был сосредоточен на поддержании туманного морока.

— Тебе помочь? — осведомился Мэтт, кивнув в сторону сумки с зельями.

Зак покачал головой. Я знала, что некоторые сложные заклинания требуют особой сосредоточенности и поддерживающих эликсиров, но не понимала, с чем мы столкнулись. Не могла же я своими фантазиями навлечь на наши головы настоящую беду…

Лес закончился, на смену тёмной стене деревьев пришли настоящие сумерки. К счастью, мы успели добраться до следующей остановки, где нас ждал горячий ужин и не одна, а целых две отдельные комнаты. Не дав спутникам времени на раздумья, я выбрала одиночную каморку под самой крышей гостиницы. Мы оставили вещи в комнатах и спустились в общий зал, где царило оживление, играла музыка и сбивались с ног девушки-разносчицы, стремясь вовремя обслужить все столики.

Я никак не могла согреться. Мэтт взял мои руки в свои и вливал в меня целительную магию — было странно и щекотно. «Терпи! — сказал он. — Не хватало ещё заболеть!» Мы ждали нашего заказа уже битый час, и Зак пошёл узнать о его готовности. Тогда-то я и услышала о разбойниках. О настоящих, жестоких и жутких разбойниках, что скрывались в лесу, который мы недавно проезжали.

— Всё потеряли, всё, — плакал за соседним столиком купец из Фиоры. — И товар, и лошадей, и выручку. Спасибо, хоть живыми отпустили… Не всем так везёт, ох, не всем. Весной, говорят, особенно лютовали, как голодные волки. У Марка с Медового Хутора двух дочек уволокли в лес, изверги, искали девок три недели всем селом.

— Нашли? — осведомился собеседник ограбленного купца, сидевший ко мне спиной.

— А то, нашли. По частям собирали в овраге. Головы отдельно, руки-ноги отдельно, тела и вовсе изорваны в лохмотья. Не люди это — дикое зверьё.

— Так может, зверьё и порвало тех девок-то?

— Поди спроси у волка, у медведя! — горестно воскликнул торговец. — Кто теперь разберёт? Я их проклятые разбойничьи морды видел. Ох, как только живым ушёл, сам не пойму.

— А тебя-то чего рвать? — равнодушно фыркнул второй гость. — Ты, чай, не девка, чтобы с тобой забавляться. Барахло забрали, и нужен ты им был, старый осёл.

Грохнули о стол тяжёлые глиняные кружки, забулькало, истекая из горлышка бутылки, дешёвое кислое вино.

— Да чёрт бы с этим барахлом! — всхлипнул торговец и вновь зарыдал. То ли никак не мог поверить в чудесное спасение собственной шкуры, то ли жаль было сгинувшего товара.

Я поёжилась от страха и поймала встревоженный взгляд Мэтта. Он, как и я, слышал каждое слово, сказанное за соседним столиком. Нам стало ясно, для чего некромант укрывал наш экипаж заклинанием невидимости, доступным лишь тёмным магам. Он что-то почувствовал, а возможно, что-то знал об этих местах.

Я нашла Зака взглядом — он стоял у стойки трактирщика, справляясь о нашем заказе. Люди сновали туда-сюда, ели и пили, а мне было невыносимо думать о том, что в нескольких милях отсюда бесчинствует настоящая разбойничья шайка. Совсем такая, как в моих глупых фантазиях, только страшнее, много страшнее!