— Боишься грозы? — спросил Мэтт.

— Раньше не боялась, — пробормотала я. Обернулась и оказалась в кольце его тёплых рук. — Знаешь, в городе это совсем не страшно. Сверкает где-то далеко вверху, потоки воды стекают сквозь решётки мостовой. А у домов такие толстые стены, что даже гром не сотрясает их. Можно сидеть в кресле, пить горячий чай и почти не обращать внимания на то, что за стенами…

Я болтала какую-то чушь, потому что меня несказанно волновала близость Мэтта. Было одинаково страшно и оттолкнуть его, и обнять в ответ. Своим вчерашним поцелуем он будто бы сломал преграду, которая разделяла нас с самой осени. Невидимую, неосязаемую, но очень прочную. А я даже не чувствовала раньше, что она была, эта самая преграда.

Мы ведь довольно часто виделись в компании друзей. Собирались, чтобы потанцевать или попеть студенческие песни, играли в настольные игры, вместе сидели в кафе и поедали мороженое, а когда настало лето — начали ходить на озеро. И Мэтт уже не раз прикасался ко мне раньше, да что там, он таскал меня на руках и забрасывал в воду под хохот Аниты и Триши. Но тогда мы были в приятельских отношениях, и всё это казалось простой забавой. А теперь?

— Придётся переждать грозу, в такую погоду опасно пускаться в путь, — сказал он.

— Нужно, наверное, разыскать Зака.

— Я не успел по нему соскучиться, — наморщил нос целитель.

— Не говори так, — засмеялась я. — Он ведь наш наставник всё-таки! Пойду схожу к повозке и позову его.

— Погоди минуту, — остановил меня Мэтт, всё ещё удерживая в объятиях. — Ронни!

— Ну что?

— Может, ты всё-таки поцелуешь меня? Вдруг следующая возможность представится нескоро. А?

Как я могла забыть, что Мэтт у нас не только главный весельчак и заводила, но и прирождённый любитель побеждать! Пока я дрыхла без задних ног, он наверняка весь извёлся из-за толком не состоявшегося поцелуя.

Ну ладно, сказала я себе, пора заканчивать с моей поцелуйной невинностью. В конце концов, все мои подруги научились целоваться ещё до Академии, одна я хранила полнейшее целомудрие, словно готовилась стать не магом общей практики, а настоятельницей женского монастыря.

— Хорошо, — кивнула я, решительно выдохнула и обвила руками шею Мэтта.

Он хитро прикрыл глаза, предвкушая робкое касание моих губ… Снаружи яростно ударил гром, хлынул ливень. Большие капли бешено забарабанили в окно. Я облизнулась и снова выдохнула. Да как же девчонки сами это делают, чёрт побери?! За что мне такое испытание? Пусть бы он первый это сделал, как вчера!

Я едва успела дотянуться губами до губ Мэтта, как дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился наш куратор — мокрый с головы до ног и мрачный, как тучи над Фиорой. Увидев нас, Зак помрачнел ещё больше, хотя казалось, что больше уже просто некуда. Я проворно выскользнула из рук целителя и принялась суетливо застилать кровать.

Завтракали мы снова в гробовом молчании. Плохо, если это войдёт в привычку, в Академии мы с друзьями любили поболтать за едой и обсудить планы на вечер или на выходные. Несмотря на пылающие щёки, я решилась нарушить этот некромантский траур.

— Какие у нас планы, господин куратор?

От неожиданности Зак едва не подавился блинчиком с повидлом. Ну нельзя быть таким серьёзным, уважаемый некромант, иногда людям необходимо поговорить о чём-нибудь. Не всё же время читать умные книги, выполнять инструкции ректора или делать записи в путевом дневнике! Бывает, хочется пошутить или даже побаловаться. Ещё успеем набыться суровыми и занудными взрослыми.

— Переждать дождь, — хмуро ответил Зак.

В этот миг я осознала, что он думает вовсе не о практике и даже не об указаниях ректора. Пока Мэтт ходил относить посуду после завтрака и расплачиваться с трактирщиком, Закариан внимательно оглядывал комнату и меня. Причём комнату — исключительно для того, чтобы отвлечь моё внимание. Я сидела настороженно, но щёки мои рдели, как маки на клумбе, а глаза (я отчётливо понимала это) выдавали с потрохами всё, что произошло в отсутствие куратора.