– Тот самый Вакунин? – встрепенулся Берман.– Я изучал его работы…

– Вакунину должны были присвоить Нобелевскую премию еще в восемнадцатом году, но вы же знаете, как эти западные крысы относятся к российским ученым… – вздохнул Платов.– Проект заморозили и закрыли под грифом «совершенно секретно». Вообще-то я думал, Степан Васильевич, что вы больше меня осведомлены в этом вопросе, с вашими-то возможностями…

– Кое-что я действительно выяснил. Например, что к Вакунину загадочным образом попали разработки немецкого психиатра-нейрохирурга Лоренца. Дневник, из которого удалось расшифровать только половину. Даже страшно представить что за открытия нас ждут, когда удастся расшифровать остальную часть дневника.

– Постойте, это тот загадочный ученик немецкого доктора Менгеле? – удивился Платов.– Я даже не знал об этом…

– Менгеле проводил бесчеловечные опыты над узниками концлагерей, а доктор Лоренц работал в ином направлении. Он никогда не был учеником Менгеле. Лоренц занимался разработкой электростимуляции нейронов головного мозга, гипнозом, вживлением нейромедиаторов в ткани, и даже разработкой стимуляторов… в общем всем, чтобы создать настоящего суперсолдата. Сильного, выносливого, с отменной реакцией, лишенного сострадания и душевных сантиментов. Даже одно боевое подразделение таких солдат – мечта любой армии.

Генерал Платов вздохнул:

– Признаюсь… я этого не знал. Слышал что проект «Бионик» разрабатывался для реабилитации раненных в полевых условиях, и для повышения адаптивных способностей.

– Ты не знал, что с испытуемыми проводят электростимуляцию и гипноз?

– Нет. Я не знал, что проект основывался на работах немецкого доктора, служившего Третьему Рейху.

– Ты моралист, Алексей… – усмехнулся Леднев.– Вспомни Вторую Чеченскую. Почти половина твоей роты зеленых пацанов тогда полегли в горах, тебя самого осколками посекло, думали не выживешь…

Платов вздохнул. Об этом лучше совсем забыть.

– А теперь представь, если вместо этих пацанов воевали наши «бионики».

– Бионики?

– Так Вакунин называл бойцов, успешно прошедших электростимуляцию мозга и нейрогипноз. Нам хотя бы пару таких батальонов – мы все вооруженные конфликты заканчивали, едва только они начинались.

Хозяин дома снова разлил водку и все молча, без тоста выпили.

– Да, Алексей. Доктор Лоренц действительно был нацистом и ярым приверженцем Третьего Рейха. Но еще он был чертовски талантливым ученым. За восемьдесят лет никто так и не приблизился к его гениальным разработкам. Говорят, Лоренц даже работал над вопросом продолжительности жизни и лечения онкологии… ЦРУ и МИ-6 готовы отвалить миллионы, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на записи… И наше счастье, что дневник Лоренца попал именно в наши руки…

– Лоренц – ученый, намного опередивший свое время… – вздохнул Берман.– Я читал расшифрованную часть дневника и просто восхищался его гениальными открытиями…

– Даже у врага есть чему поучиться, – кивнул Леднев.– Думаю, эти разработки пойдут нам на пользу…

– Кстати, а что произошло с теми, кто уже подвергался испытаниям четыре года назад? – спросил Берман.

Платов задумался:

– Насколько я знаю, взвод попал в серьезный бой в Сирии. Столкнулись с большим подразделением боевиков. По моим сведениям, из двенадцати – только двое выжили…

– Выжили трое, – ответил Леднев.– Двое сейчас в иранской тюрьме, мы пытаемся их вытащить. Третий в России. У него был серьезный нервный срыв и он случайно застрелил гражданского… Алексей, ты поможешь найти этого парня.

– Но для чего? – удивился Платов.

– Проект «Бионик» решили разморозить. Причем в кратчайшее время.