– Он приходил ко мне и убеждал не идти на свет, иначе он не сможет меня вернуть домой, – продолжила рассказ душа, – а вы тоже доктор? Я вас раньше не видел здесь.

– Василий Николаевич, я Проводник, я должна была вас несколько дней назад встретить и отвести в новый прекрасный мир.

– Но я не желаю уходить, – настаивала душа.

– Вы не можете здесь долго оставаться в таком состоянии. Ваша душа будет разрушаться, вы перестанете осознавать кто вы, где вы и в итоге станете блуждающей, не знающей покоя, тенью. Вы должны уйти на свет, чтобы скорее переродиться и вернуться к своим потомкам.

Душа задумалась над моими словами. Я понимаю его смятение, когда ты жил ради благосостояния семьи, положил на её алтарь всё здоровье, все эмоциональные ресурсы, когда толком не успел вкусить спокойную, размеренную жизнь, уходить совершенно не хочется. Но многие жнецы, устав от своей работы, будучи на моём месте действовали бы очень жёстко в данной ситуации: начали бы душу запугивать, силой тащить за собой, ничего не объясняя.

– Василий Николаевич, я могу увести вас силой, но я этого не хочу. Это решение должны принять вы сами. Остаться на некоторое время здесь, без возможности воссоединиться с семьёй или переродиться и прожить ещё одну прекрасную жизнь, полную радости и любви.

В палату заглянул демонюка, – Фурия, нам пора, скоро его родные приедут, сложно будет объяснить наше присутствие.

– Дай мне минуту.

– Всего минута и уходим, – Дмитрий закрыл дверь.

– Василий Николаевич, расскажите, как выглядел тот доктор? – это может быть зацепкой в нашем деле, нельзя упускать ни единой мелочи.

– Доктор как доктор. Голос мягкий, неспешный. Среднего роста, в белом халате. Шатен. Короткая стрижка, с выстриженными висками. И руки у него, как у девицы холенные, ни разу нерабочие. Сам я практически всю жизнь физически работал, у меня профессиональное – на руки всегда обращаю внимание.

– Спасибо, мне пора… И вам тоже. Я надеюсь, скоро мы увидимся уже не в больничной палате, а на цветущих лугах.

Душа мне улыбнулась одними уголками губ. Я кивнула ему и вышла из палаты. Дмитрий стоял у стойки медсестры и отвлекал её внимание. Оказывается, его смазливая внешность может быть очень даже полезна.

Я подошла к ним и спросила медсестру, – спасибо, что пустили к дяде. Подскажите, а у вас есть в больнице врач среднего роста, шатен, с выстриженными висками и женственными руками?

Они оба с немым вопросом в глазах на меня посмотрели.

– На нашем отделении такого нет, – смущенно ответила сестра, – а почему вы интересуетесь?

– Наши родные делились со мной и братом состоянием дяди и упомянули этого внимательного, по их словам, врача. Мне бы хотелось с ним переговорить о дядином прогнозе.

– Возможно, вы их не так поняли, у Василия Николаевича другой лечащий врач. Хотите, позову его? – спросила сестра.

– Не стоит отвлекать в такое время доктора, мы потом заедем, спасибо, – я как можно милее улыбнулась сестре, – брат пойдём, нам пора.

Я успела заметить, как демонюка подмигнул сестричке и та, покраснев, потупила взор.

Практически скрывшись за дверью выхода, мы услышали окрик сестры, – подождите, я вспомнила.

– Что вы вспомнили, моя милая? – елейным голосом спросил Дмитрий. Меня искренне поразила резкая смена его мимики, жестов, интонации. С человеком его талантов надо держать ухо востро.

– Я вспомнила мужчину, о котором вы спрашивали – это волонтёр. Есть социальный фонд, который периодически помогает нашей больнице, ребята приходят и помогают нам с уходом за лежачими, он как раз один из них.

– Вы помните, как его зовут? – спросила я.