– Пойдём, фурия, к твоему клиенту.

– И тебе добрый день.

– Какой же он добрый, если я с тобой иду к умирающему человеку.

– Да и наряд выбрал по случаю, – я не могла воздержаться от язвительного замечания. – Вот даже не могу понять, что за выражение лица, не уж то кого-то боишься?

– Я никого не боюсь, только кое-кого опасаюсь теперь.

– А это ты правильно делаешь, остерегайся меня, я страшный серый волк, – ответила я.

– Запомни, мужчину зовут Василий Николаевич, ему семьдесят шесть лет, полный букет заболеваний, основное – лёгкие сами уже не работают, сердце изрядно поношено, врачи говорят ему осталось недолго.

Мы пересекли сквер, и дошли до нужного нам корпуса больницы.

– Разговор буду вести я, если хочешь попасть к своему болезному, – не терпящим споров голосом, сказал Дмитрий.

Ради разрешения возникшей проблемы с душами, я не стала спорить с Дмитрием. Он вёл – я следовала за ним. Мы поднялись на нужное отделение и, Дмитрий уверенным шагом подошёл к сестринскому посту. Демонюка облокотился на стойку и любезно заговорил с дежурной сестрой. Я осталась стоять в стороне, и не желая растрачивать загробные силы, не напрягала свой сверхслух и погрузилась в свои мысли, поэтому мне не было особо слышно, о чём они говорили, но сестричка заливалась румянцем, глядя на этого змея-искусителя. Надо отдать должное, внешне он обольстительный, но абсолютно невыносимый.

– Сестричка, – окрикнул он меня, – подойди-ка сюда.

«Это, что за фамильярность? Что за сестричка такая? Вот только выйдем отсюда, покажу я тебе сестричку».

– Да, братец, – я натянула дежурную улыбку.

– Эта милая девушка пропустит нас в палату на 5 минут, чтобы мы попрощались с дядей.

«Вот же демонюка, милая девушка значит. Вот как ты людей убеждаешь – своей миловидной мордашкой».

– Спасибо, подскажите, в какой палате лежит наш дядя? – обратилась я к сестре.

– Палата №8, прямо по коридору, по левой стороне.

– Огромное человеческое спасибо, – поблагодарив сестру, я обратилась к Дмитрию, – брат, подожди меня здесь. Вы с дядей не ладили, не надо его злить и сейчас своим присутствием.

Видели бы вы лицо этого демона- возмущение, перемешенное с изумлением. Не на ту нарвался, дружочек.

Я тихо зашла в палату. На кровати в паутине из трубок лежало умирающее тело, жизнедеятельность которого поддерживали аппараты, стоящие рядом. Тут же у койки, стояла душа, привязанная последней тонкой нитью к своему телу; она была измотана, отсутствующий взгляд устремлён в одну точку на полу, а губы шевелились от беззвучной речи. Душам нельзя находиться в подвешенном состоянии долгое время, есть опасность превратиться в неприкаянную тень. У каждого человека есть своё отведенное время и в назначенный час душе необходимо перейти Завесу. Я отчасти понимаю семью, которая не хочет признавать тот факт, что дорогой им человек больше не войдёт в двери и не прозвучит: «Я дома!». Но, если бы они знали, что мучают ещё больше, держа в таком состоянии тело и душу, какое решение они бы приняли?

У меня мало времени, чтобы сейчас задумываться о вечных вопросах. Я обратилась к душе напрямую, – Василий Николаевич, здравствуйте.

Душа неспешно подняла на меня глаза, не осознавая к кому именно: к ней или к умирающему телу, я обращаюсь.

– Я пришла за вами, с другой стороны. Ваше время пришло, – как можно мягче сказала я.

– Он обещал меня вернуть, – тихо проговорила душа.

– Кто вам это обещал?

– Доктор. Он обещал моей семье вернуть меня, – с надеждой в голосе произнесла душа.

Мне не хотелось говорить душе, что это уже не под силу ни одному человеку. Разве, что он не воплощение Создателя на Земле.