– Тут многие умирают и часто не своей смертью. Ладно, что-то я разговорился. А… это тебя сюда два дня назад Седой принёс, не сам, конечно, ты крепче его. Он подмогу вызвал. В общем… видимо твоё время ещё не пришло. Выйдешь отсюда, свечку что ли Седому поставь. Да и Монте-Кристо умер в тот день, когда тебя Косой резанул. Дина? Ты бы ему поесть принесла… в больничке кормят лучше, чем в бараках, я в столовую, – сказал Евгений Николаевич и тут же вышел.

– Я за обедом схожу… – смущаясь, сказала Дина и тут же вышла следом за врачом.

Сергей задумался.

– Сколько всего произошло за эти два дня… а она ничего так… красивая. Значит, я обязан жизнью тебе, Дина… Дина… имя красивое… – думал Сергей.

Потом он вдруг вспомнил про родителей. Вроде, они должны были приехать на свидание, ему давно было положено, ведь более четырёх месяцев прошло, как он находился в колонии. Неведомая тоска сжала ему грудь, Сергей застонал, закрыв глаза.

– Что? Где болит? Серёжа? – услышал он голос Дины над головой и тут же открыл глаза.

– Нагнись… прошу тебя… – попросил Сергей, увидев удивлённое лицо девушки.

Дина понимала, что парень долгое время находится здесь, без женского внимания и тем более, без женской ласки. Нет, не из жалости, она нагнулась и позволила ему поцеловать себя в губы, ей это и самой нравилось. Несмотря на неопытность, Сергей всё же классно целовался и отпускать Дину ему совсем не хотелось. Он протянул руку и дотронулся до упругой груди девушки. Невольная эрекция, заставила его отпустить её и отвернуться. Дина смутилась и присела на стул.

– Я покормлю тебя… тебе ещё нельзя напрягаться… – взяв  со стола тарелку с макаронами и маленькими кусочками мяса, сказала Дина, не смея смотреть в глаза Сергею.

Что имела ввиду Дина, говоря, что ему нельзя напрягаться, каждый понял по-своему. Она старалась не смотреть ему в глаза, а он, напротив, открывая рот для очередной порции макарон, ловил её взгляд. Девушка за эти два дня поняла, что влюбилась в этого парня, хотя успела узнать, что у него срок за жестокое, умышленное убийство аж восемнадцать лет. Только она отгоняла  от себя эти тяжёлые мысли и уходить домой ей вовсе не хотелось.

Проходили дни, через неделю Сергей поднялся и уже мог самостоятельно сидеть на кровати и сам есть. Дина первые дни и на ночь оставалась дежурить, но Дарья Ивановна возмутилась.

– Никогда у тебя не было столько ночных дежурств, Дина, с чего это вдруг, каждый день подряд? – спросила бабушка, когда через три дня и ночи, Дина приехала домой, чтобы искупаться и переодеться.

– Бабушка… в больничке тяжёлый больной лежит, он у нас с Евгением Николаевичем чуть не умер на операционном столе. Нельзя было надолго оставлять его одного. Ещё пару дней и он станет себя лучше чувствовать. Ну прошу тебя, не сердись, бабулечка моя… – обнимая Дарью Ивановну и прижимаясь к ней, ворковала Дина.

– Ох, лиса! Вот знаешь, что не могу тебя ругать! Ладно, беги… подожди-ка… а что случилось-то? Кто тяжелобольной? Зэк ведь… так что же ты печёшься о нём? Хотя, знаю твоё доброе сердечко… – ласково  хлопая внучку по попе, сказала Дарья Ивановна.

– Очень молоденький, ну может лет девятнадцать – двадцать ему, чуток старше меня. Заточкой в бок получил, в сантиметре от сердца заточка прошла, представляешь? У парня остановка сердца произошла. Я очень испугалась… но Евгений Николаевич спас его. Ну я пойду? Меня ждут… – чмокнув бабушку в щёку, сказала Дина.

– Господи! Что творят-то! Ты уж там поосторожнее, вот не хотела я, чтобы ты там работала… не хотела я… – пробормотала Дарья Ивановна, перекрестив внучку и провожая ласковым взглядом. А Дина уже выбежала из дома и пробежав небольшой двор, выскочила за калитку, крепко держа сумку с едой для Сергея, куда положила и бутыль с молоком.