– Значит, ты такой борзый, что уложил из всех? – не поднимая на Сергея головы, спросил Бешеный.

Сергей не знал, можно ли ему ответить и посмотрел на Седого, который подошёл вместе с ним. Тот лишь моргнул глазами, как бы говоря тем самым, что можно ответить.

– Я понимаю, здесь тюрьма и тут свои законы, Бешеный. Я буду их уважать и следовать им, если меня станут уважать, а не унижать и тем более, никому не позволю тронуть себя. Лучше смерть! А Косой, пусть спасибо скажет, что я ему его хозяйство под корень не оторвал! – стиснув зубы и сжав кулаки, ответил Сергей.

– Присядь и усохни. И ты присаживайся, Седой, – наконец соизволив поднять голову, сказал Бешеный.

Седой подтолкнул Сергея, тот ещё не мог успокоиться от всего, что с ним произошло.

– Отныне, работа тебе заказана, Серый! Будешь рядом со мной. А Косого прости, он приказы мои исполнял. Или и меня, как их, уложишь? – оскалив кривые зубы, с усмешкой спросил Бешеный.

– Ты тут положенец, Бешеный. На воле, не задумываясь уложил бы, – спокойно ответил Сергей, присев напротив Бешеного.

– Уважуха за ответ правильный… Сатана? Шкеру тащи, угощу победителя, – сказал Бешеный.

Уверенный в себе, самодовольный, Бешеный сидел развалившись в деревянном кресле, которое соорудили здесь же, в рабочем бараке, специально для положенца, кто бы это ни был и после Бешеного. Кресло было произведением искусства и на воле вполне стоило бы, наверное, огромных денег. С красивым орнаментом, с вырезанными женскими фигурками по пояс, с красивыми головками и с обнажённой грудью, с выпуклыми узорами на подлокотниках и наверху спинки. Над креслом, по заказу Бешеного, который сидел в этой тюрьме более пятнадцати лет, усердно работали несколько заключённых. Потом кресло блицевали в тёмно-коричневый цвет и покрыли лаком несколько раз.

Бешеныйв этот вечер был щедрым. Сатана вытащил откуда-то съестное, всего понемногу и за стол сели только сам Бешеный, Сергей, Седой и ещё пару приближённых к Бешеному мужчин. Что ж, Сергей не стал отказываться, он давно не ел такие деликатесы, вплоть до осетрины и чёрной икры, правда, недоумевал, откуда всё это может взяться в колонии.

Объявили отбой и выключили свет, оставив лишь тусклую лампочку над шконкой Бешеного. Тех, кого с пристрастием избил Сергей, вместе с Косым, принесли в барак и бросили на их нары. Только после того случая, отношение к Сергею изменилось. На работу он не выходил и постоянно находился рядом с Бешеным. Правда, такие привилегии впервые были оказаны новому пассажиру, в столь короткий срок отсидки. Седой, когда они вернулись к своим нарам, тихо сказал ему об этом.

– Поживём – увидим, Седой… посмотрим… – ответил Сергей.

И для Сергея началась другая жизнь. Косой не смел подходить к нему, помня, что едва не намочил его, а ещё хотел и опустить. Некое уважение появилось у заключённых к Сергею, он это резко почувствовал.

Монте-Кристо долго не подходил к нему, видимо боялся или раздумывал, но бояться тому, кто скоро уйдёт в мир иной, не имело смысла. А Сергей видел в его глазах немой вопрос, словно Монте-Кристо выжидал, когда Сергей сам захочет поговорить с ним.

Прошло ещё два месяца и однажды Сергей увидел, как Монте-Кристо, кивая головой, зовёт его выйти из барака идти за ним. За эти два месяца, Монте- Кристо ещё больше похудел, пожелтел, появились круги под глазами и на  страшно смотреть, словно наблюдаешь приближение смерти. Но Сергей вышел следом за Монте-Кристо, скорее из жалости, нежели веря ему. Перед этим, Сергей часто украдкой или открыто приносил мужчине поесть. И когда ему прислали передачу, он всё выложил перед Бешеным, но открыто взяв сладости и отрезав сало, отнёс Монте-Кристо. Бешеный не мог ему запретить этого, поэтому и молчал каждый раз, хотя ему всё обо всех докладывали в подробностях. Но Сергею было всё равно. Ему просто хотелось поддержать перед уходом Монте- Кристо. Это была простая, человеческая жалось, которая всегда была ему присуща.