Мне показалось, что в его шёпоте проскакивают нотки искреннего недоверия и негодования. Может, какое-то разочарование из личного опыта... но я тут ни при чём.
Игнат прокашлялся:
- Хорошо, я понял. Но хотя бы в какой сфере работает? Интеллектуальный труд или ручной?
Я на автомате пожала плечами, забыв, что меня не видят:
- Наверное, лучше интеллектуальный. Чтобы у нас было больше общих тем для разговоров. Но не принципиально.
- Он спортсмен? Занимается чем-то?
- Обязательно. Если труд интеллектуальный, то нужно шевелиться вне работы.
- А вы сами занимаетесь спортом?
- Здесь ещё нет. А пока училась в институте, ходила на фитнес. Это тоже нужно для книги?
- Может пригодиться.
- Вы всё записываете на диктофон?
Меня вдруг накрыло стыдом: я ведь наговорила Игнату бог знает каких глупостей.
- Не волнуйтесь, я использую только информационную часть, остальное всё удалю.
- Хорошо.
Ничего хорошего. Это совершенно незнакомый человек, я ни одного документа его лично или этой фирмы не видела. И это просто слова. Но, с другой стороны, чем мне грозят эти записи? Да ничем. Ничего такого я на них не говорю, и даже не существует человек, который мог бы из-за них разозлиться.
Мы с Димой расстались ещё до защиты диплома: он сказал, что я слишком много времени посвящаю учёбе. Не знаю, сколько, по его мнению, было бы нормально, но - дело хозяйское. Тем более, что переезжать в Москву мой парень был категорически не согласен. Бросать всех друзей и... дела. Честно говоря, я точно не знаю, чем именно он занимался. Специального образования не имел ("поймал" меня чисто на байк и крутой внешний вид, по молодости лет) и обычно отговаривался невразумительным "то да сё". Пару раз ловила его на участии в мелких подработках типа грузчиком на переезде. Тем не менее, деньги у Димы водились: он приглашал меня и в кино, и в кафе, но где их брал - не представляю. А я мечтала о "большом" программировании, какого в нашем провинциальном N-ске отродясь не водилось. Вот и укатила одна. С голым дипломом за одинокой душой и без малейшего опыта.
- Что ж, - вздохнул Игнат. - Думаю, можем на этом остановиться. Если у нас возникнут ещё какие-то вопросы, мы вам напишем сообщение.
Он замер на секунду, а потом спросил:
- А как вам... моя небритость? Нравится?
Я мгновенно смешалась:
- Ээ, да, вполне... то есть, очень даже... ох... она замечательная!
Хотелось провалиться сквозь землю, но вместо этого я подхватила вещи и ринулась в ту сторону, где, по моему мнению, находился выход.

8. Глава 7. Переписка и встреча

Роман

Я свернул этот странный разговор быстро, внезапно для самого себя. Меня не отпускало чувство, что всё катится куда-то не туда, причём быстрее и быстрее. Что я теряю контроль над ситуацией. Вот зачем я спросил про щетину? Приступ тщеславия? Мира, кажется, смутилась из-за моего вопроса, и от этого тоже странно щипало в груди.
Но расставшись с объектом своих махинаций, я легко пришёл в себя. Глупец! Она притворялась и врала напропалую, а я и готов растаять! Не важны ей ни деньги, ни власть, ага, как же! Лицемерка. Да все женщины падки на это, а она и подавно. Для верности я припомнил их с Евгением трепетный диалог на обманчиво пустой кухне и вооружился глубочайшим презрением ко всей женской породе. Так было намного легче стряхнуть с себя необычный морок, которым меня обволокло в отдельном кабинете ресторана "Noir".
Дома я нашёл в телефоне запись нашего разговора, которую действительно сделал на всякий случай, и хотел удалить, но... вместо этого почему-то стал слушать. Меня против воли завораживали нежные переливы голоса белобрысой вертихвостки, а в моменты, когда, я знал, мы прикасались друг к другу, обдавал тяжёлый жар. Дослушав до конца, с ужасом понял, что не смогу его удалить. Просто палец не поднимается. Да что это со мной?! В сердцах я выключил экран телефона и ушёл в душ, где долго-долго тёр себя жёсткой мочалкой, дабы смыть наваждение.