– Выполняю второй.

– Мы уже на высоте круга. Взглянув на прибор высоты и вариометр, я пытался поддерживать горизонтальный полет.

– Взять управление! – послышалась команда инструктора.

Высота «бегала» – плюс-минус тридцать метров. Я почувствовал, как быстро сжималось время между маневрами. – «Выпускаем шасси!» – Мы уже на траверзе взлетной полосы. Оторвавшись от приборов, посмотрел влево, туда, где должен был быть аэродром, и еле различил его очертания. Одурев от скорости и постоянно поглядывая на высотомер, я пытался хоть как-то выдержать высоту полета. – «Выполняем третий разворот!» – слышу еще незнакомый голос инструктора. Взгляд на авиагоризонт. Взяв штурвал, я начал вводить самолет в крен. – «Выход!» – подсказал инструктор. Я видел, что силуэт самолета на приборе еще не лег на отметку заданного крена, но рули уже отрабатывали обратный ход – учет инерции, и я начал вывод. Получилось! – «Закрылки», – напоминает инструктор. Убрав руку с секторов управления двигателями, шарю фиксатор закрылков. Закрылки выпускаются, самолет лезет вверх, отжимаю штурвал, прибираю обороты турбин. – «Четвертый разворот», – поступила команда. Я уже видел слева полосу аэродрома, и снова, повернувшись к приборам, вышел на «прямую». – «Закрылки полностью! Что сидишь?» – я опустил рукоятку полностью вниз. Самолет начал «вспухать». – «Прибери обороты турбин!» – Рычаги управления двигателями пошли назад. Я еле успевал за темпом работы и, чтобы не вылезти за траекторию планирования, начал двойными движениями (вперед и тут же чуть назад) толкать штурвал на снижение. Постоянная работа с оборотами турбин – на каждом этапе снижения своя скорость, к началу выравнивания она должна быть не более двухсот пятидесяти километров в час. На ней нужно подойти к полосе. Главное – сохранить угол снижения. Тоненькая лента посадочной полосы расширялась на глазах. – «Начинаем выравнивание! Медленно берем штурвал "на себя!"» – Кабина самолета пошла вверх, шасси вниз. Я вытягиваю шею, чтобы не потерять землю. Рычаги управления двигателями пошли назад. – «Садимся!» – Чирканье колес по полосе. – «Держи, держи переднюю ногу!» – Штурвал снова пошел «на себя». – «Плавно опускай, чтобы не было удара. Торможение! – комментировал свои действия инструктор. – Не жми, тормози порциями». – Меня стало отрывать от спинки сидения на приборную доску, привязные ремни вдавились в плечи. – «Доложи посадку! – сказал инструктор. – Убери ноги с тормозов! Я сруливаю сам». -Через несколько минут, на стоянке, выключив двигатели и открыв свой фонарь, я перевел дух – инструктор уже находился возле моей кабины и внимательно наблюдал за моими действиями. Как учили, не спеша, я выключил все, что положено и, расстегнув привязные ремни, сдерживая эмоции и собрав остатки сил, твердым голосом обратился к инструктору: «Разрешите получить замечания?» – «Молодец! Все выключил и привел в исходное положение, что бывает не часто. Дело пойдет! Очередной, в кабину!» – Пока следующий курсант устраивался в своей кабине, инструктор слез со стремянки и направился перекурить.

И только теперь я начал восстанавливать в памяти все, что произошло за эти несколько минут полета. Такого сгустка впечатлений и выброса адреналина я не переживал никогда – они остались после просыхания на моем летном комбинезоне в виде кристаллов соли. Острое чувство удовлетворения, что ты справился с работой в условиях вынужденного темпа, где время для проведения обязательных операций максимально спрессовано, где каждое неточное движение ведет к накоплению ошибок на самом ответственном этапе полета – на посадке. Я понял тогда, что значит для летчика наставник – настоящий летный инструктор. Спасибо тебе, мой учитель, я взял с собой твое наставление: «Или ты победишь самолет, или он, не раздумывая, убьет тебя!»