– Приехали! Я – в тюрьме! Я пришла в клинику по доброй воле, а теперь вы хотите запереть меня! Хорошенькое дело!

Метью забавлялся, глядя, как Лилиан разыгрывает свой коронный спектакль. После недавнего испуга перед лицом подступившей смерти эта передышка успокаивала его нервы. Но антракт был недолог, его прервала Соня:

– Метью, Жан-Франсуа целый час провисел на телефоне, пытался найти в какой-нибудь больнице место для Сары. Везде получил отказ.

– Ну конечно, с этими больницами вечно так! – воскликнул Сорин. – Они всегда с удовольствием принимают пациентов, которые вполне прилично себя чувствуют, но как только речь заходит о серьезном случае, они ничем помочь не могут. Скажите ему, пусть перестанет звонить, мы оставим Сару у себя. Если что, я обращусь к своей давней знакомой, она найдет место. Нет, лучше я позвоню ей и попрошу подержать одно место пару-тройку дней. Если за это время дело не пойдет на лад, то мы не раздумывая перевезем ее. Мадам Бензимон, – добавил доктор, – пройдите в свою палату, если у меня будет время, то я зайду к вам в вечерний обход, если же нет, тогда – завтра утром.

– Хорошо, доктор, но не забудьте о крекерах.

Возвращаясь в свой кабинет, Метью посмотрел на палату 201, дверь в которую была открыта. Он увидел Дэльфин де Люзиль, ловко орудующую швейной иглой, и эта картина подействовала на него умиротворяюще. Эта дама, страдающая ожирением, жила в своем обособленном мире. Она без конца вышивала одних Дедов Морозов. Как-то она объяснила, что в конце года она аккуратно вырезает вышитые фигуры, наклеивает их на почтовые открытки и рассылает друзьям. Метью удивился этой в высшей степени трогательной форме проявления внимания, особенно когда узнал, сколько времени требуется для вышивки самого маленького Деда Мороза. Он решил, что ее работа сильно продвинется вперед в этом учреждении, с таким смешанным контингентом анорексиков, страдающих ожирением, да еще нескольких токсикоманов, сосредоточенных только на самих себе.

Да, странная женщина, думал он, возвращаясь в свой кабинет. Живущая вне времени, в окружении выдуманной семьи. Сын, что носит сан епископа и живет в Риме, когда он навещал мать, вызвал настоящий переполох среди медсестер – настолько сей пастырь красив. А другой ее отпрыск – известный актер и режиссер, тот редко видится с матерью и всегда носит бермуды, что очень его молодит, он выглядит четырнадцатилетним мальчишкой. Это еще одна история, пока ничем не подтвержденная, которую Дэльфин поведала доктору. Но сегодня ему некогда над ней размышлять.

Только непосвященные приходят заранее на дефиле Высокой моды. Звезды же планируют свое появление с намеренным опозданием, длительность которого находится в прямой зависимости от их известности, тем более что им обещана награда за их появление – какое-нибудь очень дорогое платье или другой, броский и обильно украшенный, предмет одежды. От фотографа требуется умение подловить момент, в который звезды выкажут наибольшее восхищение увиденными моделями, затем, чтобы раздуть из этого снимка целую историю, необходимую для укрепления имиджа и рекламирования этого Дома моды. Те статьи, что появятся на следующий день во всех модных и женских журналах, во всех газетах, все фотографии присутствующих на дефиле обязательно должны быть согласованы с главным устроителем этого празднества – самим кутюрье, владельцем Дома. В этот священный день вокруг подиума, по обыкновению, можно увидеть жен действующих первых лиц государства и бывших президентов республики, а еще некоторых спутниц жизни наиболее популярных министров. Завершая список присутствующих, так называемый ареопаг, необходимо упомянуть журналисток, пишущих о моде и получивших билеты на места в соответствии с рангом своего издательства, да тех немногочисленных клиенток Дома, которые еще платят сами за удовольствие одеваться у этого кутюрье и быть постоянными гостьями вот таких празднеств.