То ли за поздним ужином, то ли за ранним завтраком у Виктора с Ольгой состоялся такой разговор.
– Проводил в большую жизнь питомцев? – спросила жена без иронии.
– Они не космонавты, а я не земля, – Виктор подумал, что Ольга намекает на песню.
– Ты не в духах, – обиделась Оля.
– Прости. Немного устал. Парни взрослые. Они же уже рабочий класс. А еще выпили.
– Тебя посадят за растление малолетних.
– Они сами кого хочешь растлеют.
– Как-то нескладно звучит, – замечает Ольга и подливает горячего чая мужу.
– Сам чувствую.
– Интересно, какая ждет их каждого жизнь? Кем станут?
– Мне тоже интересно. Но поговорим о нас. Дочку я определил на две смены в пионерский лагерь. Лагерь хороший. От УВД города.
– Милицейский что ли? – настороженно спрашивает Ольга.
– Ты милиции боишься? Зато порядок обеспечен. Нам с тобой надо подумать об отпуске. Предлагаю на три недели поехать в Крым. Море, воздух, фрукты.
– Море и воздух? С этим согласна, а что касается фруктов, то там они дороже, чем тут. Курорт. Понимать надо. В Крыму пляж песочный. Я люблю гальку. Поехали в Абхазию. Там все дешевле.
Откуда жене это известно? Задается муж вопросом и получает ответ.
– Не ты один думаешь об отпуске. Я кое-кого пораспрашивала. Советуют ехать в Гагры.
В согласии об отпуске супруги отошли ко сну.
Завтра четвертое июня. Виктору Ивановичу осталось доделать в школе кое-какие дела, и он свободен. Жене отпуск «подписали» с середины месяца, с двенадцатого июня.
– Ты проводишь Аню в лагерь? У меня на работе запарка. Начальство гонит. Все рвется получить переходящее Красное Знамя. И нам премии.
– Соберешь ты. Провожу я, – согласие в семье майора в запасе товарища Прозорова.
Две недели писал разные бумаги Виктор. Две недели жена его Ольга трудилась в поте лица, стремясь перевыполнить план по выпуску «специзделий». В переводе на нормальный язык, авиационных прицелов. Дочка пребывала в летнем городском лагере.
Примета времени. Летние лагеря отдыха для детей, оставшихся в городе.
Обычно мы с матерью на два месяца уезжали в деревню к матери сослуживца отца.
На этот раз я поеду один.
– В былые времена дети дворян лето проводили в поместье. Общались с деревенскими ребятами. Приучались к крестьянскому труду. У нас с матерью поместья нет. Но есть Прасковья Павловна и её подворье. Она тебя научит работать по-настоящему. Потому что нет ничего благороднее, чем труд на земле. А то в городе развелось тунеядцев, – так наставлял меня отец перед тем, как посадить в междугородный автобус сообщением Ленинград-Псков.
Запомнил, с каким сарказмом мама заметила: «Ты еще ребенку напомни об Указе Президиума Верховного Совета РСФСР о борьбе с «паразитическими элементами».
Я еду в автобусе один! Мало ли что, папа напутствовал меня строгими наказами и попросил какую-то тетку не спускать с меня глаз. Я один! И тем я горд!
В Пскове меня встречает мать сослуживца отца. Я представлял её злой старухой. А встретила меня женщина не на много старше мамы, и одета она была по-городскому. Одно отличало её от городских модниц – на ногах резиновые сапоги.
До деревни едем на грузовике. Прасковья Павловна пытается посадить меня в кабину. Я против: «Что я маленький? Не выпаду». Детская самонадеянность.
Первые километров пять мы едем по асфальтированному шоссе. Но вот машина сворачивает на проселочную дорогу. По обе стороны лес. Настоящая чаща. Мое воображение рисует страшные картины. Позже Прасковья Павловна мне расскажет, сколько ребят, да и взрослых погибли или были искалечены «следами войны». Лес был нашпигован минами и не разорвавшимися снарядами. Мужики пытались выплавить взрывчатку. Для рыбалки. И часто становились инвалидами. А то и погибали.