– Я через полчаса освобождаюсь. Мужчина не желает скоротать вечерок в компании симпатичной девушки?

Черт меня дернул и я отвечал: «Отчего же, нет?»

– Тогда подожди меня на набережной, – тут до меня дошло, что «симпатичная девушка», это она сама.

Холодный ветер отрезвил меня. Но, как оказалось, не на столько, чтобы сбежать тотчас.

Девушка взбежала по сходням и схватила меня за руку.

– Пошли быстрее. Тут близко.

Зачем так спешить? Хорошо бы после сытного ужина пройтись. Это мое мнение. У девушки иное, и она тянет меня куда-то в сторону рынка. Хорошо, у меня уши не заложило. Позади шаги.

Вырываю руку и резко оборачиваюсь. Позади двое. Два парня. Малорослые, но кряжистые. У одного руки чуть не до полу. Не человек, а горилла.

«Шалите, пацаны, я не пальцем делан. Я и не таких видал». Это были последние приличные слова, которые вылетели из моего рта. Тогда я не знал, как по-научному называется русский мат. Теперь знаю – это была абсенная лексика.

Со словами так часто употребляемыми трусами: «мы чего? мы ничего», «горилла» и его подельник скрылись за углом.

Девушка официантка, подрабатывающая таким незаконным способом, куда-то скрылась.

Мне не удалось в тот вечер скоротать вечерок с проституткой и пособницей уличных разбойников. Как и не пришлось испытать на себе «чары» тогдашней официантки Борису Бродову.

– А где Борька? – спрашивает Коля Пулкиннен.

– Проветривает мозги на набережной, – что может ответить учитель своему бывшему ученику?

Мороженое и кофе подавала другая официантка. Боря немного опоздал к десерту и скушал растаявшее мороженое и остывший кофе.

Домой возвращались за полночь. Бывший куратор класса довел честную компанию до начала улицы Савушкина, пожелал всем спокойной ночи и пошел по мосту через Черную речку к себе на проспект Смирнова. К жене и ребенку.

«Вот и кончилось у ребят отрочество. Впереди молодость. Всем им скоро предстоит уйти служить в армию. Мне бы следом, чтобы и там быть им куратором», грустно думает майор в запасе.

Дома Виктора ждет жена. Не потому, что у неё бессонница. Напротив, глаза слипаются. Для кого суббота выходной. Лежат себе на диване и плюют в потолок. А для женщины это трудовой день. На работе так не устанешь, как дома в субботу. Она переживает за мужа. Ему пить нельзя. Контузия все-таки была. О себе Ольга не думает. О том, что она больна, как бы забыла. Эффект занятости. Остановись человек, и нахлынут болезни. Это как езда на велосипеде.

Звякнул в скважине ключ. Муж пришел. И чаще забилось сердце. Сколько живут вместе, а все как в первые годы. Когда Витя уезжал на учения, Оля места себе не находила. Напрасно он как-то сказал: «У нас в армии есть такой термин ППП. Предполагаемый процент потерь. Так я должен так выучить своих бойцов, чтобы этот ППП равнялся нулю». А когда Оля спросила, какой средний процент таких потерь, то Виктор без обиняков ответил: «От четырех до семи процентов из числа занятых на маневрах. Тогда у Ольги сердце так защемило, что хоть плач.

– Ты, почему не спишь?

– Отгадай с трех раз, – улыбнувшись, отвечала жена мужу. А у мужа одно на уме – её здоровье.

– Плохо себя чувствуешь?

– Я всегда себя плохо чувствую, когда тебя долго нет. Разве это тебе не известно, – Ольга обняла мужа.

А она, кажется, пополнела. Не веря своим ощущениям, думает Виктор.

– Должна бы привыкнуть. Ты на весы давно вставала?

– Опять он за свое. Ты готов взвешивать меня, как порося на откорм, – Оля отодвинулась.

Виктор не стал настаивать. Ночь все-таки за окнами.

– Чаю хочу, – сказал он.

– В ресторане не могли напоить, – притворно сердится жена и идет на кухню готовить чай мужу. Не принято перечить мужчине. Ольга мудрая женщина, она не станет спорить с мужем по мелочам.