От радости и благодарности я не мог произнести ни слова – я схватил друга и спасителя за руку. Некоторое время мы так и стояли. Наконец Гелиобас выпрямился во весь свой исполинский рост и устремил на меня спокойные глаза. Мое тело пронзил странный трепет, я все еще держал его за руку.
«Отдыхайте! – сказал он медленно и с ударением. – Тело уставшее и истощенное, прими полный покой! Дух мятежный и глубоко раненный, освободись из тесной темницы! Силой, которую я признаю в себе, в вас и во всех творениях, я приказываю вам: отдыхайте!»
Очарованный, покоренный его действиями, я наблюдал за ним и хотел было заговорить, только язык отказывался выполнять свои функции, голова закружилась, глаза закрылись, ноги подкосились, и я упал без чувств.
Челлини снова умолк и посмотрел на меня. Слушая внимательно каждое слово, я не стала вмешиваться в повествование. Он продолжил рассказ:
– Когда я говорю «без чувств», мадемуазель, то, разумеется, имею в виду свое тело. Но я сам, то есть мой дух, бодрствовал: я жил, двигался, слышал и видел. Однако об этом опыте мне говорить запрещено. Вернувшись к смертной оболочке, я обнаружил себя лежащим на диване в той же комнате, где ужинал с Гелиобасом, а сам Гелиобас сидел рядом со мной и читал. Был уже полдень. Я ощущал восхитительное спокойствие и юношескую бодрость и, не говоря ни слова, вскочил с дивана и коснулся руки спасителя. Тот взглянул на меня.
«Ну что же?» – спросил он, улыбаясь глазами.
Я схватил его руку и пылко прижал ее к своим губам.
«Вы мой лучший друг! – воскликнул я. – Каких чудес я только ни видел, каких только истин ни познал, каких тайн!»
«Об этом ни слова, – произнес Гелиобас. – О них нельзя говорить так просто. И ответы на вопросы, которые вы, естественно, жаждете задать, вы получите лишь в свое время. Случившееся с вами не чудо – на вас просто воздействовали научными средствами. Правда, ваше лечение не окончено. Несколько дней, проведенных со мной, восстановят вас полностью. Вы согласны остаться в моей компании еще ненадолго?»
Я с радостью и великой благодарностью принял его предложение. Следующие десять дней мы провели вместе. Гелиобас давал мне определенные лекарства наружного и внутреннего применения, и они имели чудесный эффект в обновлении и укреплении организма. По истечении этого времени я был полон сил – здравомыслящий и здоровый, как и обещал мой спаситель: разум был свеж и готов к работе, в голове теснилось множество новых великих идей в области искусства. Благодаря Гелиобасу я приобрел два бесценных подарка: полное понимание истины в религии и тайны человеческой судьбы, а еще я завоевал настоящую любовь!
Тут Челлини умолк, и глаза его засияли от восторга. После паузы он продолжил:
– Да, мадемуазель, я обнаружил, что меня любит, наблюдает за мной и ведет за собой существо настолько божественно прекрасное и верное, что язык смертных не в состоянии описать такое совершенство! – Он снова помолчал и продолжил: – Когда Гелиобас признал меня снова совершенно здоровым душой и телом, он показал свое умение смешивать цвета. С этого часа все мои работы стали успешны. Вы знаете, что мои картины с большой охотой раскупают, стоит их только закончить, и что цвет, которого я на них достигаю, для всего мира является загадкой сродни магии. И все же даже среди самых скромных художников нет ни одного, кто при желании не смог бы использовать те же средства, что и я, и получить почти нетленные оттенки, что все еще сияют с полотен Рафаэля. Впрочем, говорить об этом сейчас нет нужды. Я рассказал вам свою историю, мадемуазель, и теперь предстоит применить ее смысл к вам. Вы внимательно меня слушаете?