Вскоре к ним прибывает Лайонел, который начинает объяснение своего проекта по генерации электричества из нейтронной энергии. Перед ними представляется полноценная, просто потрясающее оснащённая научно-исследовательская лаборатория. Настоящая идея больше имеет под собой именно идеалистические наклонности, каким-то образом демонстрируя, что идеи дуализма были изначально верны, после посредством якобы гедонизма доказав отрицательные стороны материализма, а ныне благодаря показу излишка идеалистического подхода, демонстрируя важность применения огромных установок, своего рода символов материализма, но не в полной мере. В результате образованная технология, по итогу является источником невероятно огромной разрушительной мощи, способная уничтожить практически всё и вся на своём пути, генерируя титаническое количество энергии.

В речи господина Лайонела, в заключении, ощущается рост его мизантропии, с переходом посредством идей эволюционизма к утверждению о необходимости установления единоличной научной монархии, где правящим лицом, лицом правосудия выступает наука. Однако, поскольку основы этих идей находятся в мизантропическом ключе, то и система правления в человеческом мире является полной тиранией, настоящим деспотизмом и диктатурой.

И здесь довольно трудно найти грани, ибо действительно, посредством логических связей, которые демонстративно проделывает академик действительно можно прийти к таким утверждениям, но верными отчасти могут быть лишь идеи научного авторитаризма, а в моменте перехода к идеям тирании и более того, к идее массового террора и геноцида человеческого индивидуума, которую он представляет пока в лёгкой форме, является крайней степенью и перебором.

Более того, это была максимально наглядной демонстрацией научного могущества, что можно проследить в

более того, одной из форм выхода на роль судии учёного, было произведено в прологе, а также в произведении, представленное в эпиграфе «20 000 лье под водой» Жюля Верна от имени капитана Немо.

Такой подход к суду в некоторой мере можно также понимать и как самосуд, суд Линча, но на удивление и как единоличное правосудие, ибо попросту нет того, кто хоть как-то может противостоять академику, его могуществу. Возможно, иронично, но в именно о том, как можно сломить Лайонела думал Михаил в это же время, что в последующем описывается, встречаясь с той самой леди Ханко, о которой говорилось во время описания его персонажа. Он беседует с ней и при описании выражается описание её чистоты, искренности, где также прослеживается краткая отсылка на уже упомянутый роман «Его Величество Человек» Р. Файзи [245—297].

Персонаж леди Хаксли, как бы это странно не звучала, описанная как леди преклонного возраста, бабушка европейского стиля, выражает собой восточную мудрость или точнее философию преклонный лет, часто говоря о бренности жизни, напоминая об этом и даже решаясь помочь Михаилу уговорить академика прибыть на конференцию, куда его пригласил для своих целей профессор Галино. Из подвала в момент их прибытия выходили Малик и Регар, пока академик выключал технику и поэтому именно они впервые беседуют более открыто.

Возможно, это может быть технической ошибкой или представлением двойственности натуры ученика Лайонела – Михаила Осипова, но в некоторых нынешних сценах он представлен, как магистр, когда же во время описания его персонажа он указан, как доктор физико-математических наук. Впрочем, больше возможно склоняться к тому, что, то описание было больше подвержено его сознанию, нежели действительности, ибо это указание было лишь единожды и именно в тот момент, когда персонаж был один. Кроме того, в краткой беседе Михаила с Маликом, он говорит, что необходимо представлять различные проекты публике, что вновь заставляет мальчика вспомнить слова Регара, которые тот услышал от Бортея и на что дал слово Лайонел. Это становиться роковым моментом, ибо магистр рассказывает о людях, говоря о конференции, питая его интерес к людям, коего ранее не было.