Долго разговаривали об их артели, выставлявшей картины на Стене. Андрей рассказал журналисту об их стычках с рэкетирами. Николаю Викторовичу это показалось очень интересным, и он стал делать какие-то записи в свой блокнот. Андрей попросил его обязательно согласовать с ребятами текст статьи: тема была весьма деликатная и одно неточное слово могло всё испортить. Тот понимающе кивал.

Договорились, что Андрей соберёт самые удачные картины для дополнительных фотосъемок – для каталога и использования на обложках журнала.

Дверь широко распахнулась, и в мастерскую ввалился нетрезвый уже Вождь с радостно светившимися глазами. Он держал экземпляр журнала «Чудеса и приключения» в руке:

– Эй, Голубые Мечи! А я и не знал, что ты – «Г о л у б ы е М е ч и»! Это надо же такую херню написать? «Голубыми» знаешь кого называют… Я бы на твоём месте этому журналисту зонтик в одно место засадил и там, внутри – раскрыл!

Андрей, будучи обескуражен таким поведением Васильева, почувствовал некоторую неловкость перед Николаем Викторовичем, который явно смутился и как-то съёжился с приходом крупного и вальяжного Вождя. Тем не менее, Андрей представил их друг другу – и теперь неловко стало Васильеву.

С этого момента, наверное, за Андреем Сафоновым и закрепилась эта кличка – «Голубые Мечи» или просто «Мечи». Выйдя на Арбат во второй половине дня, он то и дело выслушивал «поздравления» и подколки со стороны друзей, называвших его теперь только так и не иначе.

Погода стояла на редкость жаркая, продажа картин на Арбате шла вяло, и через несколько дней художники приняли решение навестить Цыгана и Алёну в Переславле-Залесском. Андрей часто бывал в Доме творчества в этом прекрасном месте во время обучения в Строгановке. Позднее он не раз приезжал сюда на этюды с друзьями или один, когда хотелось уединиться. Особенно живописен был Переславль осенью, когда деревья были покрыты золотом, или поздней весной, когда окрестные холмы на солнце охрились бурой прошлогодней травой, в низинах темнели живописные проталины в жухлом снеге, а воздух был наполнен живительной энергией просыпающейся природы.

Билетов на прямой рейсовый автобус со Щёлковской не было. Поэтому пришлось добираться до Сергиева Посада на электричке с Ярославского вокзала. В поезде все форточки были открыты и ветерок хорошо продувал вагон, в котором друзья разместили свои этюдники и рюкзаки. Был рабочий день, дачников ехало мало, поэтому молодые художники могли комфортно расположиться на деревянных лавках, смеясь и дурачась всю дорогу под строгими взглядами бабушек. Лялька с Анжелой то и дело упускали из корзинки зайца Васю, которого взяли с собой, чтобы выпустить на волю в Переславле, и дружно затем бегали по вагону, пытаясь поймать его до очередной остановки электрички. Наконец всё-таки, когда поезд остановился в Абрамцево, Вася исхитрился, рванулся что было сил между ног входивших пассажиров к выходу из вагона и был таков…

Дом творчества Союза художников в Переславле-Залесском – одно из самых романтических мест, где художник, если он не очень привередлив к быту, мог в те годы иметь всё необходимое для творческого счастья. Колорит этого места всегда притягивал художников, писателей и поэтов (таких, как А. Н. Островский, М. М. Пришвин, Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова).

Здесь они находили приют от шума большого города. Живописные берега реки Трубеж, этой деревянной Венеции средней полосы России, с перекинутыми через неё мостиками и мосточками, разноцветными лодками и смыкающимися над водой плакучими ивами… Загадочное Плещеево озеро, поглотившее за свою историю не одну сотню рыбаков. Древние церкви и монастыри, большей частью полуразрушенные в те времена, сказочный Берендеев лес и Синий камень, окружённые легендами и чудесами… притягивали во все времена творческую интеллигенцию, да и просто людей с чистым сердцем.