Поэтому видели или держали настоящие доллары в руках в те годы лишь немногие, «опережавшие своё время» люди: дети партийной и государственной элиты, фарцовщики, спекулянты, работники Внешторга, МИДа и представители творческой интеллигенции. Американец только вливался в эту «элиту» – потому не имел опыта «валютных операций», сурово каравшихся в то время законом.

Цыган заинтересованно подошел к лежавшему на тахте Американцу, взял несколько купюр из его рук и для верности посмотрел их на просвет, повернувшись к абажуру.

– Да, какие-то маленькие… непонятно, – он протянул их Голубым Мечам, который был единственным человеком в их компании, кто неплохо знал английский и французский языки.

– Поздравляю, это – игрушечные доллары для игры в «Monopoly». Смотри, видишь тут мелкими буквами напечатано: «Playing money for children», – с искренним сочувствием промолвил Андрей.

– Да не может быть! – Американец вскочил с тахты, достал из заднего кармана брюк ещё целую пачку таких же купюр, протянул Голубым Мечам: – И эти тоже, по-твоему, игрушечные?

– Да!

Серёга Американец схватил куртку и помчался вниз искать в ночной темноте недобросовестных «Алора-алора» по всему Арбату. Через час он вернулся тихий-тихий и с горечью рассказал друзьям, что своими руками снял с подрамников восемнадцать картин и «продал» их итальянцам по шестьдесят «игрушечных» долларов за холст…

Гарик Чернуха. «Залаз» на Гончарах.

За летние месяцы Андрей обзавелся большим количеством знакомых на Арбате. Среди них были такие необычные художники, как Сабир, Пашка «Дали», Донна Роза, скульпторы Володя Павинский, Олег Ромашкин, Андрей Калашов, искромётный шаржист «Зелёный» и замечательный портретист Алик Загоян, вокруг которых собирались целые толпы зрителей. Друзьями ребят со Стены были мимы-акробаты, брэйк-дэнсеры, поэты и музыканты, приходившие на Арбат, чтобы исполнить свои произведения. С этими людьми было интересно и легко общаться – потому, что если они и приходили сюда ради денег, то это была не только продажа того или иного произведения, но и общение между творческими личностями.

Но постепенно на Арбате стали появляться и люди сугубо меркантильные: перекупщики, продавцы прикладного искусства, сувениров, антиквариата. Одним из таких людей, с которым Андрея свела судьба на Арбате, был Нос – продавец икон. Это был долговязый худой парень лет тридцати. Кличку ему дали за тонкий и длинный нос, которым он постоянно шмыгал. По образованию реставратор, он хорошо разбирался в технике иконописи и истории иконографии. Не в состоянии найти работу по профессии, Нос работал на группу каких-то барыг, постоянно привозивших старинные иконы на Арбат. Царевич, который неплохо разбирался в иконописи, часто вместе с Андреем приходил к нему посмотреть на вновь появлявшиеся редкости. Он постоянно удивлялся, откуда берутся такие диковинные иконы, и предупреждал Носа:

– Старик, ты же сам реставратор. Лучше меня знаешь: нельзя старинными иконами торговать! Они – намоленные, в них такая энергия, аж скручивает! Плохо это кончится…

Однако Нос, по всей видимости, находился в какой-то зависимости от хмурых парней, на которых работал. Судя по всему, не от хорошей жизни он взялся за это дело. И вынужден был продолжать свой неправедный «бизнес». Он уже не боялся не только абстрактной «кары божьей», но даже бандитов, не раз подходивших к нему, «ментов» и конкретной буквы уголовного кодекса. Каждый день в помощь Носу хозяева икон присылали двух-трёх парней, которые помогали ему расставлять иконы около магазина «Самоцветы», куда часто захаживали иностранные туристы. В течение дня они охраняли своего продавца-искусствоведа и драгоценный товар, а вечером помогали отнести иконы на квартиру, которую снимали для хранения.