Когда мы добрались до города, я сообщила Виктору, что отправляюсь в парк. Он не стал продолжать спорить и лишь добавил, что ему нужно встретиться с Денисом и обсудить происшествие с Кариной. Перед прощанием я хотела его обнять, но чертова злоба и гордость не позволили мне это сделать. Мы просто как два идиота сказали друг другу «пока» и разошлись.

Всю дорогу к парку я думала о том, как мы глупо себя ведем друг с другом. Постоянно ссоримся из-за пустяков, выказываем недовольство и даже не пытаемся понять друг друга. И все же я за то короткое время знакомства успела привязаться к нему. Пусть даже он всего лишь гордый и напыщенный сухарь, но это лишь с виду. Сохранились в нем частички чувств и сострадания. Хотя бы то, как он прижимал меня к себе, когда мы лежали на асфальте. Это было довольно близко, в другой ситуации я бы расценивала этот момент несколько иначе, но тогда мне было не до этого.

В любом случае, сейчас мне нужно было сконцентрироваться на поиске того деда. Это была единственная зацепка. Издалека я уже видела, что та лавка пустовала, и даже прохожие почему-то обходили ее стороной. На улице стало уже довольно жарко, поэтому я купила в ларьке мороженое и села в ожидании того старика. Все это время я надеялась, что не наткнусь на черное существо, потому чувство страха все равно не покидало меня.

Прямо передо мной начали кататься слаломисты, видно, что ребята делали это круто. Я еле сдержала слезы, как же я скучала по той нормальной жизни. Как же хотела вернуться домой, где меня бы ждали мама и папа, даже Егору была бы рада, хоть он и мелкая заноза в заднице. Роликов у меня с собой не было, но неподалеку был прокатный центр. Я решила, что это мой шанс. Конечно, ролики там не самого лучшего качества, но сейчас меня это мало волновало. Я решительно встала и пошла к ближайшему прокатному центру. По дороге в меня врезались пару детей, но я уже успела привыкнуть к этому. В помещении было довольно душно, на полке стояло не так много роликов, обычно в хорошую погоду их часто разбирали напрокат. Я выбрала красные и пошла обратно к слаломистам.

Единственное, о чем я думала, хочу все забыть. Хотя бы на несколько минут отдаться танцу. Вычеркнуть происходящее нахрен. Я подошла к дорожке конусов как раз в тот момент, когда у слаломистов был перерыв, и начала. Да ощущения в этих роликах были совсем другие, некий дискомфорт. Но я быстро с этим смирилась и решила начать с простых движений. И я… погрузилась. Буквально улетела в космос, мне стало так хорошо.

Вы знаете, как бьется сердце роллера, когда его колеса касаются асфальта?

Знаете, как билось мое сердце оттого, что я могла почувствовать себя такой же, как раньше? В каждом повороте, прыжке, в шершавости издаваемых звуков. В тот момент, когда я могла закрыть глаза и представить себя настоящей звездой. Тогда я еще раз убедилась, насколько мне дорого это увлечение. Оно стало мне больше, чем просто хобби. Я им горю, и в тот момент я была птицей.

Поворот.

А потом еще.

Прыжок.

Разве люди не умеют летать? Так говорят лишь те, кто не пробовал по-настоящему кайфовать оттого, чем горит твоя душа.

– А я вам говорил, леди, что вы прекрасно исполняете этот танец?

Я обернулась, на лавке сидел тот самый старик. Его лицо было сильно сморщено от старости, словно сжуренный изюм. Странно, но сейчас этот дедуля и правда был похож на один из портретов Иеронима Босха, хоть и не один из них не является его доподлинным изображением.

– Вы спасли мне жизнь, – я поехала в его сторону и села рядом на лавке.

– Можно сказать и так, – произнес он хриплым голосом. Старик был облачен в длинный плащ, сшитый словно из мешка. На голове у него был капюшон, а карие глаза выделялись были такими яркими, словно он носил линзы. – Наверняка у тебя много вопросов ко мне.