Эту ночь она провела в пьяном угаре и хмельном тумане. В компании, таких же как она, несчастных. У каждого своя боль, свои дети и свои разочарования. Они понимали её. Ей не нужно было притворяться. Она могла плакать. Могла смеяться, могла танцевать в центре зала с портвейном в руках. Потом она закрывалась в комнате с мужчиной и предавалась утешению в его холодных руках. Её тело было липкое от пота и пролитого портвейна, а на душе было грязно и мерзко. Но она ничего не могла сделать. Отчаяние хватало её рукой за горло и словно заставляло утопать в происходящем ещё больше. Она стонала, но не от оргазмов и удовольствия, а от раздирающей боли, которая душила её.

……..

– Роксана, ты понимаешь зачем здесь?

Виктор стоял, склонившись над моей детской кроваткой и держал меня за палец.

Я смотрела на Виктора в страхе и растерянности. Ещё несколько часов назад я была взрослой девушкой на поляне, а сейчас пускаю слюни и пачкаю пеленки в детской кровати. Но ведь при этом я остаюсь со своим взрослым сознанием, я чувствую, чёрт возьми, всё что происходит.

– Я не хрена не понимаю и до сих пор думаю, что свихнулась. Как ты слышишь, о чём я думаю?

– Я слышу твои мысли, я всё объясню тебе, когда ты вернёшься на поляну. А пока проживи несколько моментов из детства и пойми зачем ты здесь. И, кстати, я Виктор.

– Но, я… – я по старой привычке начала спорить, но резко погрузилась в темноту, которая перенесла меня на несколько лет вперёд.

Я сидела на диване, и смотрела, как Дима играет с Роксаной. У меня уже взрослая дочь. Её девять лет. Растёт не по годам, мудрая и смышлёная. Очень ласковая девочка получилась несмотря на мою грубость с ней. Я ведь до сих пор не ощущаю в сердце материнской любви, разве что только отвратительное чувство вины. Вероятно, оно и не даёт познать любовь. Скорее всего, именно оно делает меня ничтожной матерью и заставляет хлебать водку из стакана. Водка – это отвратная и горькая жидкость. Она вредит мне и моим подругам, но мы в её власти. Мы слишком слабы, чтобы оказывать сопротивление. Несколько месяцев назад убили Варвару. Мою близкую подругу. Сожитель расколотил ей череп молотком. Зрелище было пугающим и меня вырвало. Мозги по всем стенам. Кровь на полу и потолке. Не поделили что-то и случился скандал. А на столе недопитая бутылка водки и огурцы в пластмассовой тарелке. Потом я познакомилась с Димой. Спрашиваю себя, как он оказался в моей жизни. Как я заслужила этого человека. Он даже не курит. И отчаянно хочет помочь мне избавиться от зависимости. Я люблю его. Полюбила за большое сердце. В нём места хватает и для меня, и для Роксаны. Мы словно всегда были семьёй.

Я не пью уже третий месяц. Вышла тогда с квартиры, откуда только что вынесли труп подруги и поняла, что хватит. Надо что-то менять. А с неба снег падал хлопьями. Белоснежный, чистый такой и в воздухе пахло весной. Март месяц был удивительным пограничным месяцем. С неба в ладошки падала зима, но в воздухе уже чувствовалась весна. Я вспомнила, что любила писать стихи. В тот вечер много писала о жизни, смерти и, почему-то, любви. Хотя давно в неё не верила. А на утро с балкона уронила пепельницу, которая ещё бы немного и приземлилась на макушку парню. Поднял голову, а я не успела спрятаться, да и не хотела. Стояла и смотрела на него как заворожённая. Он издалека мне актера одного напоминал. И вдруг он поднялся на наш этаж. Я смотрела в дверной глазок и тряслась от страха, думала сейчас мне влетит за то, что чуть не раскроила ему череп. Ушёл. Расслабилась, но и расстроилась, уж больно что-то ёкало в сердце. Через 15 минут стук в дверь. Условно пострадавший стоит с букетом. С ноги на ногу переминается. Открыла и поняла, что благодарна пепельнице и себе за свою неуклюжесть. С тех пор и не расставались.