– Это ты от Пепла? – раздался тихий голос позади Маруси.

Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стоял человек в плаще с опущенным на лицо капюшоном.

– Я, – ответила Маруся. – Всё готово.

– Передай Пеплу, что подполковник не сунется в лес. Дорога на прииск будет свободна. Тарас один не рискнёт рыскать по лесам. Людей у него мало, да и боится он Ваську. Послезавтра выступаем. Пусть ждёт меня у крутого камня. Запомнила? У крутого камня утром.

– Запомнила, – прошептала Маруся.

– Всё, иди, – незнакомец повернулся и скрылся за деревьями.

– У крутого камня утром, – ещё раз прошептала Маруся и поспешила в лагерь.

Утро в селе ознаменовалось криком неугомонных петухов. Особенно старался старый, ободранный с одного бока петух попа Афанасия. Афанасий принял местный приход незадолго до революции. Что сподвигло молодого ещё священника на этот отчаянный шаг, забраться в сибирскую глухомань из столицы, можно было только предполагать. Отец Афанасий об этом умалчивал, тактично уходя от подобных разговоров.

– Дал же бог такой страшный голосище этому насекомому, пропади он пропадом, – открывая глаза, проворчал Тарас. – Сегодня же оторву ему башку и в суп брошу, скотина поповская. Такую рань поднял, подлец.

Не переставая ругать поповского петуха, Тарас встал с постели, хлопнул по тугому заду спящую рядом деваху и начал одеваться.

– Приготовь завтрак, а я пойду своих пока проверю, – натягивая сапоги, распорядился Тарас. – Да вставай ты, Зинка, хватить дрыхнуть.

– Какая я тебе Зинка, – переворачиваясь на спину и приподнимаясь, проговорила деваха. – Катька я, однако.

Тарас в изумлении обернулся к кровати. На него смотрела смазливая мордашка с припухлыми ото сна глазами и растрёпанными волосами.

– Надо же, а я думал Зинка, – пробормотал Тарас, но тут же громко рявкнул. – Это сути дела не меняет. Через час приду, что бы завтрак был. И этого, как его, кофию свари. Офицеры будут.

Тарас вышел из дома и направился к площади. Там всё ещё стояли скамейки после вчерашней экзекуции. Рядом валялись верёвки. Тарас подошёл, поднял верёвки и положил их на скамейки.

– Вот орясины, ничего сами не могут. Хоть бы инвентарь убрали. За всем нужен глаз да глаз. А Егорка мне пригодится. Он башковитый. Надо его к себе приблизить. После порки деваться ему некуда, должен мне по гроб жизни, – подумал Тарас и пошёл к сараю, где сидели пленники.

– Выходи, Егор. Дружка своего захвати, – открыв дверь сарая, сказал Тарас. – Живее поворачивайся. Я два раза говорить не буду.

Из сарая вышел Егор, следом Пашка. Оба отряхивались от соломы. Пашка поёжился от утренней прохлады и встал рядом с Егором.

– За то, что ты, сукин сын, покинул заимку, я вчера тебя наказал. Мало. Убить за это полагается, но я не привык разбрасываться надёжными людьми, – проговорил Тарас. – Ты ведь надёжный парень? А, Егорка? Чего молчишь? Я ведь и продолжить вчерашнее могу.

– Надёжный, Тарас Петрович, – проговорил Егор, глядя на Тараса.

– То-то же. А это что за фрукт? – кивая на Пашку, спросил Тарас.

– Пашка. Он с каторги бежал, – ответил Егор.

– Пашка, – задумчиво разглядывая Пашку, произнёс Тарас. – Ну, пусть будет Пашка. Ты можешь за него поручиться?

– Могу, – не раздумывая ответил Егор.

– За что сидел? – спросил Пашку Тарас.

– За убийство, – ответил Пашка.

– Убивец, значится, – Тарас кивнул головой. – Такие нам тоже подходят. Но гляди, промашку дашь, голову обоим оторву. Это вы крепко запомните. Будите у меня в отряде служить верой и правдой. А сейчас идёмте, я вас на место определю.

Тарас зашагал к дому, за ним двинулись Егор с Пашкой. Тарас привёл их во двор, где уже сидело человек десять мужиков.