– Алистер, где ты пропадал?

И почему спешат лакеи

удвоить стражу?

– Не желал

бы говорить о том тебе я.

– Стихии заклинал у скал?

Твой грех – опасен и смертелен!

– Откуда знаешь это, Эллен?

– Я за тобой следила раз.

Ты колдовал, как день угас.

Грехи те жутки, будто омут.

А инквизиция – страшна!

[Алистер]

– Перекрестись – тебя не тронут.

Сказала с горечью она:

– Я за тебя боюсь!

– Не нужно!

Мне на борьбу довольно сил!

– Ты, значит, всё же ворожил?

– А даже если! Эллен, что же?

– Открой мне тайну, что узнал!

О чём поведал ритуал?

– Всегда исход иной возможен!

Не решена судьба моя.

А если – да, то всё же я

переменю её, пускай и

при том я вызов всем бросаю.

– Тебя боюсь я иногда…

Мы – незнакомы, хоть года

прошли. Теряюсь в думах я.

Скажи, ты любишь ли меня?

– Мне никого любить не должно.

И жить, как все, – мне невозможно.

Я вверил магии себя,

А маги не живут любя.

Я выбрал путь иной – познанье,

незримой силы осязанье.

– И что познал за свой ты век?

– Ничтожен в мире человек,

поскольку чувствами пленён,

и оттого коварный рок,

он никогда менять не мог.

Но я – не все. Я чувств лишён.

Себе я чувства не позволю,

как раз позволил. Нет, опять

я не желаю дар терять!

Я смерти не боюсь и боли,

а вот утрата сил – страшна,

когда безвестность – будто тьма.

– Не говори так! Жутки речи!

Ты изменился с первой встречи!

– Да я всё тот же! И другим

я не был – видели таким

все лишь меня. Но полно! Брак —

мне светский долг.

– Но как же так?

– Меня заставила семья.

Хотел молчать об этом я!

К чему любезности с речами?

Она, закрыв лицо руками,

рыдала. Он холодный взгляд

на даму бросил – и назад

он сделал шаг.

– Зачем спросила

меня о чувствах ты? Вопрос

о них твоих не стоит слёз.

– Но я тебя всегда любила…

Зачем ты чувства променял

на колдовство и ритуал?

– Мне дар магический важнее,

а разговоры все – пусты.

Меня задерживаешь ты.

Спешу я, замысел лелея…

– Что собираешься свершить?

– Не знаю страха я теперь!

– Твои слова смогли внушить

тревогу мне!

– Напрасно! Верь,

я, как задумал, буду жить.

И что принять мне суждено —

удел лишь мой. Но мне дано

намного большее, чем всем.

Закончим разговор на сем!

Имею много важных дел.

Прошу простить, когда сумел

тебя в смятенье привести

и пред тобой произнести

слова, каких не ожидала.

Но ты спросила и узнала

Не должно правду ложью счесть.

Сказав, пошёл Алистер в кузню,

врагам обдумывая месть.

Он там мечи ковал искусно,

И вряд ли в их округе был

кузнец Алистера умелей.

Разжёг огонь и позабыл

взглянуть: не крался ль кто аллеей?

Алистер в кузне меч ковал.

И вот шаги он услыхал,

какой-то шорох за спиною.

Припомнил: с полною луною

расстаться с жизнью должен он. —

И этой мыслью одною

он был несказанно взбешён.

Он быстро отошёл от горна,

свечи заметив слабый свет.

И с наковальни меч проворно

схватил. «Кто здесь?» – Ответа нет.

Минуя быстро наковальню,

Прошёл он дальше, глядя вдаль.

И вот опешил он буквально:

Клинки скрестились. Искры сталь

фонтаном высекла. Но меч

был твёрд в руке. В сиянье свеч

лицо Алистер увидал.

Пред ним Уильям, сын стоял.

Он юным был, лет десяти.

– Зачем ты здесь?

– Отец, прости!

Он вспомнил тут же духа речи:

«Кто первым меч с твоим скрестит,

тот сил тебя навек лишит!»

«Какая ложь! Тот дух, переча

законам всем, мне подло лгал! —

И нет опасности в помине!»

Алистер думал. И сказал:

– Ты почему ко мне – без стука?

Не смей за мной следить тайком!

Не шутка, не часы досуга

оружье. Всё! Не стой с мечом!

Клади на стол – и живо в дом!

– Отец, я лишь…

– Не зли меня!

Не выношу, когда подходят

ко мне из-за спины, храня

молчанье. Кузня ли заботит

тебя? О, ты – ещё дитя!

Ступай, к себе! Скажу хотя,

удар ты ловко отразил.

Но знай, что никому, Уилл,

оружье скрещивать нельзя,