– Откуда… – Мюллер поперхнулся и закашлялся. – Откуда это у вас? Как… Я не понимаю, как это могло к вам попасть?

– О, господин Мюллер, – улыбнулся Знахарь, – это совсем не те вопросы, которых я ждал от вас. Вы же не археолог, не ученый, и поэтому более уместен был бы вопрос «сколько это стоит». Не правда ли?

– Да, конечно… – Мюллер осторожно взял двумя пальцами увесистый золотой перстень с несколькими камнями и миниатюрным профилем конской головы.

Поднеся драгоценность к глазам, он, как бы не веря своим глазам, медленно повертел головой, затем, не отрывая взгляда от перстня, на ощупь вытащил из стола большую лупу и стал тщательно изучать камни и конскую голову.

Знахарь, прищурившись, следил за ним и, судя по всему, был доволен реакцией мультимиллиардера.

– Перстень Александра Македонского… – пробормотал Мюллер, – тот самый, который пропал как раз после…

Положив перстень на стол, Мюллер посмотрел на Знахаря и требовательно спросил:

– Где вы это взяли?

– Господин Мюллер, вы опять задаете не тот вопрос. – Знахарь улыбнулся и тоже сел прямо, положив руки перед собой на стол. – Я, конечно, могу ответить на него, но только в том случае, если вы скажете мне, зачем вам нужно это знать.

Знахарь прекрасно понимал, что за этим вопросом скрывалось простое, как каменный топор, желание узнать место и забрать все, что там есть.

Мюллер молча сверлил Знахаря взглядом.

Наконец он опустил взгляд на лежащий перед ним перстень и сказал:

– Это очень дорогая вещь. Вы представляете, сколько она может стоить?

– Меня это не интересует. Я могу подарить ее вам просто так, на память. Но условием такого подарка будет наше соглашение.

– Соглашение? О чем же?

– А вот об этом нам следует поговорить, не учитывая того, сколько стоит ваше бесценное время, – сказал Знахарь, чувствуя, что железо разогрелось достаточно, и его можно ковать.

Мюллер пристально посмотрел на Знахаря и нажал одинокую кнопку на столе. За спиной Знахаря открылась дверь и мужской голос произнес:

– Я слушаю, мой господин.

– Сигары и виски, – сказал Мюллер.

– Яволь, майн херр.

Знахарь представил себе, что в дверях стоит денщик в форме рядового вермахта с засученными рукавами, и ему стало смешно.

Фыркнув, он взглянул на Мюллера и сказал:

– Простите.

Мюллер поднял бровь и поинтересовался:

– Я сказал что-нибудь смешное?

– О нет. Конечно нет. Но мне показалось, что за моей спиной встали призраки Третьего Рейха.

Мюллер снисходительно улыбнулся.

– Я понимаю вас. Это моя маленькая слабость. Все, кто работает на меня, должны быть исполнительны и дисциплинированны, как солдаты. Порядок и дисциплина – вот залог успеха в любом деле. Каждое мое распоряжение – приказ, который не подлежит обсуждению и должен быть исполнен без промедления. За нарушение – строгое наказание, и об этом знают все мои подчиненные.

– Это серьезно, – одобрительно кивнул Знахарь. – А что за наказание, если не секрет? Надеюсь, не повешение перед строем?

Мюллер прищурился и сказал:

– А почему бы и нет?

– Но это же негуманно! – с притворным ужасом воскликнул Знахарь.

Мюллер усмехнулся, поняв иронию Знахаря, и ответил:

– Вы бы еще Женевскую конвенцию вспомнили.

– А что это такое? – с невинным видом поинтересовался Знахарь.

Несколько секунд оба молчали, затем дружно засмеялись.

Первый этап взаимного прощупывания прошел удачно. Два пирата сидели на берегу моря и под шум прибоя обсуждали свои дела, не забывая, впрочем, о том, что в любой момент можно получить от собеседника удар кинжалом.

Дверь открылась, и денщик, который оказался обыкновенным молодым мужчиной в дорогом костюме и с пистолетом под мышкой, поставил на стол поднос.