Мне с ними было очень комфортно, такие живые, энергичные. Только от взглядов солиста, прямых, внимательных, изучающих, словно бы он присматривался к моим истинным, скрытым в глубине души чувствам, все мои движения становились напряженнее, немного скованными, со смешанным чувством страха показаться глупой, сделать что-то не то. Я украдкой поглядывала на него, как в старших классах на мальчика, который нравится, пытаясь понять, что мне в нем интересно. Я не находила его особенно красивым или мужественным, как Крис Хэмсфорд, например. Симпатичный, высокий, темноволосый, кареглазый – это да, как и множество других парней. Немного нескладный, худоват, волосы кудряшками падают на лоб. С чувством юмора, хорошо говорит, по первому впечатлению – не глупый.

В целом – интересный, но обыкновенный, совершенно обыкновенный человек.

Только что делать с этими глазами, горящими, страстными, в которых читается больше интереса и жизни, чем во взглядах всех моих знакомых вместе взятых? Как не поддаваться исходящей от него энергии, которая заманивает тебя в игру, обещает что-то загадочное, яркое, неожиданное?

И голос. Не удивительно, что он стал музыкантом, я бы жила уже только для того, чтобы слышать этот голос. Мягкий, с хрипотцой, глубокий, с этой мягкой «р». Я ловила каждое его слово, и, надеюсь, это было незаметно.

Ужин подходил к концу, мы начали собираться, и я спросила у Виктора – кому перечислить деньги за свой заказ, потому что счета за столом так и не увидела. Он сказал, что Хайни попросил записать оплату на его номер, так что я ничего не должна. Мне это показалось неуместным, когда все направились к выходу, я подошла к нему и сказала:

Хайни, Виктор передал мне, что ты взялся оплачивать весь счет, и это, конечно, очень мило с твоей стороны, но я хотела бы вернуть свою часть.

– Нет, – один уголок его губ направился вверх, но голос оставался серьезным.

– Почему?

– Потому что я так решил. Мне нравится мое решение, зачем я буду его менять? – он наклонил голову, словно проверяя, как я отреагирую.

– Затем, что я может быть с ним не согласна, – он был так мил, что я не могла сохранять серьезный тон и увлекалась его заигрыванием.

Мы вышли в свежую прохладу летнего вечера. От высоких окон ресторана на тротуар падал мягкий желтый свет, из расслабленного зала вы ворвались в плотный поток шума и спешки машин и людей. Не сговариваясь, мы пошли прямо, продолжая разговор. Остальная группа осталась позади, мы даже не заметили, что не попрощались.

– Хорошо, давай обсудим. Как ты считаешь, кто должен принимать решения – мужчина или женщина? – спросил Хайни.

Я на секунду задумалась, и ответила:

– Слишком глобальный вопрос. Вообще, скорее мужчина, но к текущей ситуации это не имеет отношения. Это больше относится к принятию семейных решений, в которых все равно оба партнера должны участвовать.

– Вот и я считаю, что мужчина, – он расправил плечи, от чего спина стала совсем ровная и он стал казаться еще выше, – можно тебя проводить до такси?

– Можно, – от него веяло такой уверенностью и спокойствием, что я не могла сопротивляться, – хорошо, пока что убедил, но у меня просто было мало аргументов. Спасибо за ужин. Кстати, нам туда, – я указала на поворот, за которым находилась парковка.

– Тебе спасибо. Если вся Москва такая, как встреча с тобой, то она мне уже нравится.

«Ох, как мне повезло, что уже сумерки.»

Мы нашли свободное такси, Хайни открыл дверь и взял мою руку, помогая садиться, от чего у меня внутри словно разлилась горячая волна, унося кровь отовсюду к сердцу, а потом по всему телу, только оставляя ледяными руки. «Интересно, а он чувствует что-нибудь в этот момент?»