– Мокрая просто, – ответил я.

– Почему?

– После уроков немного погуляли, – оправдываясь, произнес я.

– Лазил, наверно, опять где-то? – строго посмотрев на меня, произнес отец.

Не ответив, я взял на руки кошку, которая терлась о мои ноги и громко мяукала, изображая из себя очень ласковую и голодную.

– Ты уроки сделал? – поинтересовалась мама.

– Да, сделал, – ответил я, насыпая кошачий корм в миску.

– Сейчас будем ужинать!

После ужина мама попросила меня убрать со стола и помыть посуду, а сама принялась что-то готовить. Отец ушел в комнату и, как обычно, прилег на диван перед телевизором, чтобы лицезреть очередную серию очередного отечественного сериала об успешной работе правоохранительных органов. А я, закончив мыть посуду, собрал рюкзак на завтра и думал: «Чем бы заняться в оставшееся время?» – до того, как лечь спать.

Приблизившись к кошке, которая сытой спала, свернувшись на стуле, я попытался растормошить и заполучить её внимание шуршащей обёрткой от конфеты. Но приоткрыв свои жёлтые глаза, кошка наградила меня сонным и надменным взором, дав понять, что сейчас ей нет никакого дела ни до меня, ни до моей обертки. Мой взгляд остановился на коробках с настольными играми, которые лежали аккуратно сложенными на полке, но к ним ещё требовался минимум один игрок. Ничего не оставалось, как попытаться оторвать отца от его увлекательного занятия, чтобы он составил мне компанию или придумал другое развлечение. «Если подойти непосредственно с просьбой, то наверняка, как бывало не раз, получу отказ в форме «Нет!» или «Отстань!» – подумал я, поэтому решил предпринять попытку привлечь внимание иначе.

Отец лежал на диване в полумрачной комнате, освещаемой настольной лампой и работающим экраном телевизора. Осторожно на четвереньках я подкрался к дивану и начал молниеносно выскакивать, хватая отца за ноги, а после также стремительно прятаться за диван. Наша кошка в перерывах между едой и сном частенько любила развлекаться подобным способом с лежащими на диване чьими-нибудь ногами, оставляя когтями царапины и затяжки. Несколько таких попыток не сподвигли отца к встречному действию, но не собираясь отступать от намеченной цели, я выскочил ещё раз.

В момент очередного появления из своего укрытия, я заметил отцовскую руку, поднятую кверху. Затем она резко качнулась, и в мою голову стремительно что-то влетело. Неизвестным предметом оказалась одна из двух небольших подушек, которые всегда лежали на диване. Она влепилась в голову с непреодолимой силой, что, потеряв равновесие, я отлетел от дивана и ударился лицом об угол письменного стола, который находился поблизости. Злополучный угол прямиком угодил мне под левый глаз. Я свалился на пол и первое мгновение ничего не видел. Кругом была темнота. Почувствовав острую боль в лице, я узрел тёмно-красные пятна, сменяемые бело-лунными кольцами и искристыми бликами.

От боли я зарыдал во весь голос и бросился в кухню, где испуганно обернувшись, мама уставилась на меня.

– Что случилось? – в замешательстве спросила она.

– Он кинул в меня! Подушкой! Я стукнулся об угол, – отрывисто говорил я, всхлипывая и закрывая левый глаз рукой.

– Дай, посмотрю! – сказала мама, убирая мою руку от лица.

Её лицо исказилось и на нём проявилась маска негодования. Она подвела меня к кухонной мойке и сказала промыть глаз холодной водой. Отколов несколько кусочков льда в морозилке холодильника, мама сложила их в вафельное полотенце и произнесла: «Приложи под глаз и держи!». Казалось, что моя голова пульсировала и разогревалась. Я сел на табурет с полотенцем, которое начало пропитываться холодной влагой и остужать поддергивающийся от боли глаз. Из комнаты, где лежал отец, стал доноситься мамин голос, тон которого был значительно выше среднего, а отдельные её слова звенели в воздухе. Отец же преимущественно молчал или тихо что-то неразборчиво бормотал.