Физиологические перемены разительны. С помощью технологий визуализации мозга и других инструментов ученые могут четко определить и измерить новые явления в органической структуре мозга молодой матери. Они выяснили, что области, ответственные за родительство, включая те, что отвечают за нашу мотивацию, внимание и социальное поведение, заметно меняются в объеме[9]. Это сложные структурные изменения. Отдельные участки растут или уменьшаются по мере того, как мозг отвечает на стремительно преображающиеся обстоятельства жизни молодых родителей, особенно во время беременности и в первые несколько месяцев с новорожденным. Этот процесс считается приспособлением мозга к требованиям родительства.

Исследователи выявили общую схему активности родительского мозга, что формируется со временем: сеть межнейронных связей, которые отвечают за заботу и активируются, когда родители слушают, например, запись плача своего ребенка или реагируют на фото или видео, где их чадо улыбается или грустит. След этой нейронной сети[10] присутствует, даже когда мать не делает ничего особенного, лежа в сканере МРТ и позволяя своим мыслям беспорядочно блуждать. Забота о ребенке влияет на то, что исследователи называют функциональной архитектурой мозга – структурой, в рамках которой протекает мозговая активность. Примечательно, что перемены эти длятся[11] не только недели или месяцы после родов, но и, возможно, десятилетия спустя, в течение всей жизни человека – гораздо дольше того периода, который мы воспринимаем как детские годы нашего ребенка.

В целом наука предполагает, что перестройка родительского мозга – это гораздо больше, чем просто «перестановка мебели», необходимая, чтобы освободить пространство для еще одной роли в суматохе жизни. Родительство двигает несущие стены. Совершенствует всю планировку. Влияет на то, как в помещении падает свет.

По мере того как я углублялась в вопрос, мое беспокойство понемногу унималось. Появление ребенка меняет мозг. Не у одной из пяти рожениц, которая страдает от послеродовой депрессии или тревожного расстройства, а у всех. Всех матерей. Мне казалось, что меня унесло в открытое море материнства, и эта информация стала для меня якорем. Смятение, что я испытывала, может быть нормой, неотъемлемой частью переориентации мозга, необходимой для роли родителя. Это пробудило массу новых вопросов: что еще я упустила? Как именно меняется мозг и как это способно повлиять на мою жизнь? А еще: почему я не знала об этом раньше?

История, которую рассказала мне наука, была определенно не о женщине, наделенной волшебной силой материнской любви, благодаря которой эта женщина рефлекторно реагирует на каждую потребность своего ребенка, беспрекословно принимает свое жертвенное положение и подключается к источнику мудрости из разряда «матери виднее». Подобное видение, как мне вдруг стало ясно, имело такое же отношение к материнству, как «однажды ты встретишь своего принца» из диснеевских сказок – к свиданиям и браку.

Напротив, наука говорит о том, что стать родителем означает оказаться под лавиной. Мы перегружены всевозможными раздражителями, которые исходят от меняющегося тела и меняющегося уклада жизни; от гормонального всплеска во время беременности, родов и грудного вскармливания; от наших детей с их молочным запахом, крошечными пальчиками, гулением и непрестанными нуждами. По сути, попросту жестоко быть настолько поглощенными всем этим, одолеваемыми по всем фронтам, подобно скале на берегу океана, подверженной воздействию и волн, и течения, и солнца, и ветра. Некоторые исследователи называют это средовыми трудностями