В данном отношении можно привести некоторые мысли из автобиографических заметок академика Лихачева. Приводимые мысли относятся, правда, не к теме воспитания детей, а к теме обеспечения детей едой во время голода. Голода «сполна вкусили» члены семьи академика в годы Второй мировой войны, будучи «запертыми» в блокадном Ленинграде (ныне – город Санкт-Петербург). В первые дни блокады еще можно было достать какую-то еду, потом возможности достать продукты таяли, как сосульки в руках. «Что мы успели купить в эти первые недели? – спрашивает себя глава семейства Лихачев. – Помню, что у нас был кофе, было очень немного печенья. Как я вспоминал потом эти недели, когда мы делали свои запасы! Зимой, лежа в постели и мучимый страшным внутренним раздражением, я до головной боли думал все одно и то же: ведь вот, на полках магазинов еще были рыбные консервы – почему я не купил их! Почему я купил в апреле только 11 бутылок рыбьего жира и постеснялся зайти в аптеку в пятый раз, чтобы взять еще три! Почему я не купил еще несколько плиток глюкозы с витамином С! Эти «почему» были страшно мучительны. Я думал о каждой недоеденной тарелке супа, о каждой выброшенной корке хлеба или о картофельной шелухе – с таким раскаянием, с таким отчаянием, точно я был убийцей своих детей. Но все-таки мы сделали максимум того, что могли сделать, не веря ни в какие успокаивающие заявления по радио»[46]. То есть, конечно, для детей рацион, приготовленный папой, был крайне недостаточен. Но эти скудные запасы являли собой максимум того, что папа в данной обстановке мог сделать.

Когда ребенок выйдет в большую жизнь, главное – чтобы он не унес в памяти образ мамы с перекошенным от гнева лицом. Пройдут годы и ребенок, став взрослым, начнет разбираться в жизни, в людях. Он многое поймет. Может, в то время мамы уже не будет в живых, но образ мамы, ласковой и кроткой, останется в его памяти. Этот образ притянет к себе воспоминания, связанные с процессом воспитания. Он, если так можно выразиться, «перепрограммирует» воспоминания негативного характера, связанные с обидами и конфликтами.

Будучи ребенком, он, например, довольно бесчеловечно может попрекать маму в связи с тем, что она мало зарабатывает и потому мало выделяет средств на его утехи. Но с годами эти воспоминания могут быть восприняты иначе. До сознания человека дойдет та мысль, что мама делала для него все, отдавала ему саму себя, а он был неблагодарным, – и вот мама даже на эту неблагодарность реагировала без гнева.

О том, как мгновенно может изменить характер восприятия всех прежде полученных впечатлений наглядно показано в уже упомянутом ранее повествовании «Доброе слово» из книги «Отец Арсений». Повествование ведется от ласковой девушки Любы, к которой люди тянулись и которую воспринимали как луч света в свой жизни. А ведь было время, что Люба была скандально ведущей себя девочкой. После смерти ее мамы, папа взял в супруги другую женщину. И эту женщину Люба возненавидели. Она вредила ей, как только могла. Она рвала иконочки, которые та повесила на стене (мачеха была верующей женщиной), она специально стала учиться хуже (ей хотелось, чтобы отец обвинил мачеху в том, что с ее приходом в дом дочка стала учиться хуже).

Но все нападки Любы встречали не ответную агрессию, а постоянство в доброжелательности. На определенном этапе Люба поняла, что больше не может так вести себя с мачехой. Они подружились.

Мачеха сумела сохранить лицо. Через годы Любочка пронесла светлый образ своей мачехи и в соответствии с ним начала выстраивать свою жизнь.