Но, наверное, в любом случае можно было хотя бы раз в неделю привозить ей продукты, потому что она – его родной человек, родная кровь. А поскольку он от нее отказался, их мама, уже пожилая, больная женщина, которая сама еле ходила, на свою пенсию стала что-то покупать и на другой конец города ездить, потому что ее дочь даже суп не может себе сварить.

И было совершенно поразительно, что те же самые слова, какие он говорил своей сестре, я услышал от его жены в адрес его самого: пока он не перестанет пить, он для нее не существует и никаких с ним разговоров.

Этот мужчина, конечно, очень страдал из-за того, что жена к нему так относилась, но мне так и не удалось ему объяснить, что, видимо, до тех пор, пока он не изменит своего отношения к сестре, в его жизни тоже ничего не поменяется.

Если отнестись к человеку, как к человеку, если увидеть в нем перспективу нравственного возрождения, то открывается возможность к такому возрождению его призвать. Отец Тихон (Агриков) приводит отрывок из Евангелия о призвании апостола Матфея. В Евангелии кратко сказано, что Матфей был мытарем и пошел за Христом. Здесь надо пояснить, что мытари в те времена были, пожалуй, подобны рэкетирам из 90-х. В Римской Империи, в некоторых ее частях, практиковался обычай отдавать государственные должности на откуп. Таким образом, если сейчас налоговый инспектор должен брать какую-то фиксированную ставку, то в Римской Империи, собрав определенную сумму в государственную казну, сборщик получал ярлык сбора дани, и всё остальное, что мог собрать сверх положенного, забирал себе – поэтому мытари действительно лютовали.

И отец Тихон этот скупой отрывок о призвании апостола Матфея разворачивает, поясняя и комментируя[5]. Мытари, отверженные своим народом, были изгоями. Матфей и сам признавал себя отверженным грешником – мытари обычно не смущались своего положения. Но вдруг он слышит, что идет какой-то галилейский пророк, который очень милостиво относится ко всяким грешникам. В душе Матфея зародилось желание ближе познакомиться с таким удивительным человеком, особенно после того, как он увидел, что множество отверженных, страдающих людей к этому человеку тянулись и все находили у него понимание и сострадание.

Отверженный своим народом, он не надеялся ни на какое близкое знакомство, тем более не мог рассчитывать на свое избрание в число учеников. Но когда он увидел этого галилейского Учителя, который остановил на нем исполненный любви взгляд и сказал ему: «Следуй за Мной», то, как пишет отец Тихон, все прошлое для Матфея померкло, и перед ним открылось только ослепительное будущее, и, совершенно ошеломленный этим предложением, он оставил свой ящик с деньгами и последовал за Христом.

На самом деле это совершенно реалистично, здесь нет ничего надуманного. В детстве у меня был период, когда я хулиганил – и точно так же были взрослые, к которым я тянулся. Например, часто вспоминаю дядю Диму (может быть, совсем детский эпизод, тогда мне было лет шесть). Тогда я был еще маленьким и на тот момент единственным ребенком в семье. И если родители устраивали какие-то праздники и приезжало много гостей, все начинали собираться, гуляли, выпивали, а про детей забывали, и я сидел скучая в своей комнате (ко взрослым меня не пускали).

Дядя Дима был профессиональным военным, здоровый такой, спец по всем этим военным штукам, и я всегда его ждал, прятался за шкаф, а он обычно входил в мою комнату, приговаривая: «Так, так, где он, где он?» – и тогда я прыгал на него из-за шкафа, начинал колошматить, валить на пол, заламывать руки, а он кричал: «А-а-а, как больно, как больно!». Поэтому, спустя десятилетия, когда мне приходилось встречаться с детьми, я понимал, что нужно для них немного побыть дядей Димой.