Устами святого пророка говорит Господь: «Не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился и жив был». Если беззаконник «обратится от грехов своих и будет творить суд и правду… то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему; он стал творить суд и правду, он будет жив». Комментируя призыв беззаконнику отвратиться от злых путей, патриарх Сергий пишет, что Бог не преследует кого-нибудь за прошлые грехи. «Да оставит нечестивый путь свой и беззаконник помыслы свои, и да обратится к Господу, – и Он помилует его… ибо Он многомилостив». Господь предлагает человеку жизнь, но необходимо, чтобы люди этот дар приняли. Если люди отвращаются от этого дара, то они лишаются жизни. «Но если они предлагаемую жизнь принимают, тогда… никакое прошлое человека не вспоминается».

Теперь постараюсь изложить размышления и наблюдения, которые удалось собрать. Первое, чем хотелось бы поделиться, – это выдержки из книги архимандрита Тихона (Агрикова) «Курс лекций по пастырскому богословию для студентов Духовной Академии. III курс»[4]. Не понимаю, почему эту книгу не переиздают.

Там есть совершенно потрясающая глава «О пастырском осуждении» и об обращении с закоренелыми грешниками. Ничего подобного в жизни мне не приходилось читать. Изложу кратко, своими словами, то, что можно выделить.

Архимандрит Тихон ставит вопрос об осуждении человека и о том, насколько это вообще допустимо. Он совершенно справедливо замечает, что осудить человека за какой-то грех – значит, осудить самого себя, потому что никто из нас не может ручаться, что сам что-то подобное никогда не совершит.

К этому можно добавить, что у каждого из нас в жизни был такой опыт, когда мы кого-то осуждали. Если постараемся, то вспомним обязательно, наткнемся на случай, когда мы видели, что человек делает какую-то глупость, и думали: «Я этого в жизни никогда не сделаю!». Но проходит неделя или, может быть, несколько дней или часов, и мы ловим себя на мысли, что делаем именно то, что недавно осуждали.

Многие трезвенники, которые осуждают наркоманов (тоже доводилось встречаться с такими), говорили: «Ой, я до такого точно никогда не докачусь!». Однако проходит какой-то очень небольшой срок, и вот – он уже занимается буквально тем же.

Порицать можно только какой-то поступок, но осудить окончательно человеческую личность недопустимо. Разница между порицанием и осуждением в следующем: на то, что человек украл, можно сказать, что это нехорошо; но сказать, что этот человек – вор, значит, все многообразие человеческой личности свести к одному определению.

Можно привести еще один пример – для меня он был очень понятным. Когда я лежал в больнице, то познакомился с человеком, у которого сын ушел из дома, стал встречаться с некими «мажорами», начал относиться с пренебрежением к отцу, хотя тот очень высокопоставленный военный, герой, участвовал в каких-то спецоперациях в Афганистане, а с собственным сыном сладить не мог. Оказалось тем не менее, что сам отец очень любил осуждать других людей: один у него «гад», другой – «сволочь»…

Тогда так и не удалось ему ничего сказать. Но казалось очевидным: то отношение, с каким мужчина подходил к другим, било по нему самому. Судя по всему рассказу, сын относился к нему точно так же, как отец относился к другим.

Был еще один случай: женщина просила поговорить с ней и ее пьющим мужем – у них разваливалась семья. Для меня было совершенно поразительным узнать два следующих обстоятельства: первое – что у этого пьющего человека есть родная сестра, которую он бросил. Он несколько раз устраивал ее на работу, но она прогуливала, начинала пить. И он сказал, что пока она не перестанет пить – она ему не сестра, хотя было ясно, что пить она не перестанет, потому что это был уже хронический случай (правда, чудо Божье всегда и всюду возможно).