Когда спрашивают, как нужно общаться с детьми, я всегда привожу в пример прот. Валериана (Кречетова): с детьми надо говорить очень серьезно, они на самом деле все понимают. У него самого много детей, внуков. Мне очень понравился его подход, когда его маленький, самый младший, сын начал просить слона. Приведем ниже рассказ отца Валериана.

«Я помню, как ко мне обратился сын: "Папа, я хочу слона". Я говорю сыну, что слон ведь много ест, его надо кормить. Ты для тренировки постарайся для всех накрывать на стол. Через два дня сын сказал: "Нет, пап, слона не нужно, он очень много ест". Он сам пришел к выводу, что слона хорошо бы иметь, но он очень много ест. Старайтесь не создавать особых конфликтов, чтобы не разрушить сердечных отношений с детьми»[27].

Как-то, будучи в Санкт-Петербурге, встречался с молодым человеком, который повредился умом на спайсе. Я тогда впервые увидел человека, с которым это произошло из-за спайса. Он совершенно потерялся – где он, что он… Его мама обратилась к нему: «Вот батюшка, поговоришь с ним?». А этот парень сидит с лицом совершенно невинного ребенка.

Он еще, как думалось, не вышел окончательно из состояния наркотического опьянения. В зазеркалье он провалился после того, как покурил китайских прекурсоров. Если у него до этого были «путешествия в иные миры» и он из них выходил, то в этом «трипе» он застрял.

Если кто-то смотрел фильм «Начало», где люди застревают в своих снах и не могут разобраться, где они, – здесь было что-то подобное.

Как я могу сослаться на Википедию или какую-нибудь энциклопедию, так и он ссылался на существ, которые ему в этих «трипах» приходят, мол: «Они же мне говорили!». Кто – они? Для него были авторитетом эти существа, которые ему что-то объясняли о будущем, о прошлом.

И он совершенно потерял ощущение реальности. Некоторые считают, что спайс – это не страшно, а ведь такого человека ни к чему социальному применить уже невозможно.

Меня поразила его мама. Я во время беседы слушал его очень внимательно, потому что, действительно, если человека не выслушаешь, как ты ему можешь помочь? Иногда, может, излишне внимательно слушаю – мне порой кажется, что в человека впиваюсь, как удав, – мне важно понять, войти в тему.

И он понимает, что его так увлеченно слушают. А мама в этот момент гримасничает. Он говорит: «Они приходят…», рассказывает вещи какие-то умопомрачительные, пугающие. А мама в это время крутит у виска, всем свои видом показывая, что сын ее сейчас позорит. Она как бы объясняет мне, что она здесь ни при чем, что ее сын – больной.

И когда этот парень закончил, я сначала обратился к его маме: «Мама, вы вели себя неправильно. Человек рассказывает проблему, а вы сидите и гримасничаете. То есть вы заранее и мои усилия, и свои сводите на нет тем, что, во-первых, отрицаете проблему, а во-вторых, полностью пресекаете свой контакт».

Какие-то мысли я ей повторил, что если она так будет продолжать себя вести, то с сыном ничего не добьется. Потом мы с сыном разговаривали отдельно – может, действительно он одержим, не знаю.

Когда игумена Анатолия (Берестова) спрашивали, являются ли наркоманы одержимыми или нет, он сказал, что нельзя свести все к одержимости. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» сказано, что есть болезни, которые лечатся медикаментозно, а есть, действительно, и моменты одержимости. Поэтому ошибочно все относить к медикаментозному лечению, как и ошибочно сводить все к чину отчитки.

И отец Анатолий (Берестов) говорит, что определить – одержим человек или нет – может только опытный священник, а не первый встречный.