Именно в тот самый вечер ее сын вернулся домой позже обычного времени. Алексей заметил, что окно в комнате матери светится. Улыбнулся и прошептал: «Моя миленькая мамочка меня еще ждет». Но он не знал, что на этот раз его любимая мама была не совсем миленькой, и как только сын вошел в дом, она на него набросилась: «А ну, сынок, скажи мне откровенно, где ты до сих пор шлялся? И не смей мне врать, что задержался на наряде у председателя колхоза! Или был на комсомольском собрании!

Я примерно знаю, где ты пропадал! Чует мое материнское сердце, что был ты у этой проклятой горожанки! Говори, у нее ли ты был? И не ври мне! Потому что я уже знаю, откуда ветер дует. Сегодня моя миленькая тетушка Домникия позволила себе хвалить эту горожанку и даже убеждала меня, что она не человек, а ангел. Так вот, чтобы ты знал, сыночек, что если старушка успела и тебе заморочить голову красотой этой горожанки, то я не буду возражать против твоего выбора. Но знай, что в наш дом горожанку не пущу! Иди и живи с ней! Если она и тебе кажется ангелочком, то живите там, в ее квартире. Этой дыры вам хватит. К себе в дом эту интеллигентку я не пущу! Мне нет надобности, повторять «подвиг» Дроновых. И позориться перед всем селом я не собираюсь!»

Сын стоял перед матерью как солдат ― навытяжку. Слушал, как она не переставая говорит и удивлялся, что мать, не дождавшись ответа на свой вопрос, где ее сын был, уже подписала ему приговор. И заявляет, что не собирается пускать эту горожанку даже на порог своего дома. И что обидно, говорит плохо о девушке, которую даже поверхностно не знает. Алексей все же попробовал улыбнуться матери, но та была настолько озлоблена, что закричала на него: «Не смей мне улыбаться! Лучше признайся честно, где ты был! И правда ли, что успел влюбиться в эту горожанку?»

Услышав этот крик, Алеша сдвинул брови. Чувствовалось, что такая позиция матери его оскорбляет, но он настолько сильно любил свою маму, что не посмел повысить на нее голос, а вежливо попросил: «Сядь на стул, мама. И дай мне возможность тоже сесть. Может, ты уже с этого вечера не собираешься впускать меня в дом? Тогда так и скажи! Я прямо сейчас развернусь и уйду на все четыре стороны! Только не понимаю: причем здесь ненавистная тебе учительница?»

Эти слова сына озадачили родительницу, и она согласилась сесть. Садясь на стул, огляделась, как будто ждала, что еще кто-то войдет в дом. Алеша подвинул свободную табуретку ближе к столу. Сел так, чтобы оказаться напротив матери. Снова улыбнулся и попросил маму успокоиться. Попробовал взять ее руки в свои руки, но она их вырвала, словно ужаленная, и грубо отрезала сыну: «Не подмазывайся! Ничего у тебя не выйдет! Я от своего намерения отступать не собираюсь! Сдохну, но горожанку в свой дом не пущу! Говори, где был! И объясни мне, почему идешь против воли матери? Хотя я знаю почему! Потому что окрутила тебя юбка, и ты забыл о том, что мать тебя родила и вырастила без отца!» Голос ее дрогнул, и сын еще раз убедился, что мама сильно расстроена и даже готова заплакать. И тяжело вздохнув, Алексей спросил: «Мама, что с тобой?»

Но родительница молчала, только сердито смотрела на сына и тяжело дышала. И сын продолжал: «Мама, когда это было, чтобы ты даже не хотела со мной говорить? Всегда вежливо меня встречала и с интересом выслушивала меня. Радовалась моим успехам и переживала за случившиеся неудачи. И всегда меня учила: «Сынок, никогда не делай поспешных выводов! Сначала хорошо разберись в ситуации. Хорошо все обдумай и только после этого принимай решение, как поступить!» А сегодня ты сама противоречишь тому, чему меня учила. Смотри, я один. Никого с собой не привел. И не собираюсь приводить, пока не получу твоего согласия!» Но и это не помогло. Мать снова потребовала: «Говори, где ты был!»