Илюша, услышав о Божьей заповеди «Не укради», вспомнил, что об этом самом говорила и его бабушка, когда убеждала отца, что воровство является большим грехом перед Богом, и требовала от него, чтобы он не учил своих детей этому грехотворению, но об этом ничего не сказал, а продолжил слушать старого соседа. Дед Никодим заметил, что подросток его внимательно слушает, рассчитывал на то, что будет правильно понят и, чтобы закрепить успех, добавил: «Времена другие, Илюша! Они, конечно, сложные, но легких времен никогда не бывает. Мой тебе совет: сегодня учиться надо! А не брать в пример тех, кто решился на воровство ради обогащения. Сегодня не воровство решает вопросы жизни, а тракторы, комбайны, автомобили и другая техника, которую надо изучать. А для этого нужны знания, которые дает школа, поэтому ты учись хорошо. Прекрати оскорблять учительницу. Придет время, когда пожалеешь, что так поступал».

Последние слова обидели подростка. Он сдвинул брови и грозно посмотрел на старого соседа. По его виду было понятно, что ему надоело слушать это нравоучение, поэтому он вскочил с места, подошел близко к сидящему на табуретке старику, посмотрел ему в глаза и, назвав деда Никодима «древним стариканом», нервно заговорил: «Не понимаю! Как можно прожить такую длинную жизнь и так плохо разбираться в ней?! Да не нужна мне сто лет твоя школьная грамота! Обойдусь и без нее! Вот и спорю с учительницей, потому что она учит меня какой-то ерунде. Ну, я понимаю, что считать человеку надо уметь. И этому я уже научился. Пожалуйста, дай мне сегодня миллион рублей ― я их тебе сосчитаю и даже на копейку не ошибусь. Могу еще согласиться, что надо буквы знать, чтобы уметь читать. Но зачем мне нужны другие науки? Вот я с учительницей и поспорил, когда она мне толковала, что без знания таблицы умножения я не смогу правильно решать задачи по высшей математике или физике. А на кой ляд мне нужна эта ее высшая математика или физика? Я и без них обойдусь!»

Рассуждая так, Илюша даже покраснел от напряжения. Затем сел на свое место и стал наблюдать за реакцией старого собеседника, который молчал и думал: «Откуда такая уверенность, что только он правильно мыслит? И почему этот подросток убежден, что занимаясь одним воровством можно разбогатеть и жить себе в свое удовольствие? Самое странное, что этот юнец с этих пор нацелил себя, что воровать надо по-крупному». Какое-то время молчали оба собеседника. Первым заговорил старик, который спросил юнца, знает ли он, что воровство является опасным делом, а за крупное воровство можно надолго сесть в тюрьму и больше оттуда не вернуться. Мальчик снова встал. Подошел к собеседнику, положил свою детскую тоненькую ручку ему на плечо и парировал: «В тюрьму садятся только дураки! Слава богу, я не дурак. Ну и что если посадят?! Подумаешь, напугал! Посадят и отпустят. И как только я выйду на свободу ― снова пойду воровать! Я вот недавно смотрел кинофильм, где показывали вора в законе, которого одиннадцать раз в тюрьму сажали. В общей сложности он двадцать четыре года отсидел в тюрьме. После каждого освобождения он тут же находил своих сообщников, организовывал банду и опять грабил магазины и банки. Таких людей судом не запугаешь: им надо воровать, чтобы постоянно пополнять деньжатами свою общагу. А имея деньги, они какое-то время гуляют от души. Вот это более привлекательно, чем запугивание тюрягой».

И решив, что своим твердым ответом убедил старика, что тот имеет дело со смелым человеком, Илюша снова сел на свое место и стал наблюдать за собеседником, но дед Никодим выглядел растерянным и молчал. И Илюша уверенно заключил: «Учти, старик! Я не боюсь тюряги, потому что уже знаю, как оттуда можно быстрей уйти. Тех, кто послушно исполняют все свои обязанности, выпускают на волю раньше срока. Вот и я, если не дай бог сяду в тюрьму, то своим послушанием добьюсь, чтобы мне сократили срок. А когда второй раз пойду на дело, то буду уже умнее. Надо быть хитрее милиционеров и не попадаться им в лапы. Вот такая грамота мне нужна, а не таблица умножения. А когда я разбогатею, тогда мне и милиция не будет страшна», ― и будущий успешный вор замолчал.