— А... — кивал браток, растирая кисть в бинтах. 

Он надавил на кнопку вызова, и с минуту на минуту дверь должна открыться. Таков был порядок. Шварц засел в реальном бункере. Укрепточка Сталина. На картах ее раньше не было. Нет и сейчас. А бункер есть. И вхожих очень мало. 

— Что с рукой? 

— Съездил по зубам тут одному, — хихикал парень. — Знатная была заруба... Босс велел нагнуть тут одного предпринимателя. Независимый типа, — отметил он и покрутил пальцем у виска. — В Питере нет независимых. Просто одни платят боссу, а другие — нет. Но это временно.  

— Понятно, — кивнул я без энтузиазма.  

Лезть в эти дела я не хотел. Шварц был сильным игроком, и с таким лучше дружить. Он уважал только силу. Именно потому мы сработались — он видел во мне бешеного мудака, головореза и просто отбитую сволочь. А мне тут было нечего добавить. Каков уж есть, к вашим услугам. 

Я шел по длинным коридорам, и каждая шестерка мне кивала, повторяя одно слово: "Стрелок". Только так. Это был мой позывной, моя визитная карточка. Мой фирменный почерк. Так меня прозвал сам Шварц. А то, что говорил здесь босс, ценилось выше Библии. 

Пройдя штук пять постов охраны, я вошел к самому шефу. Правда, он склонялся к мысли, что я друг ему, даже брат. Но никак не подчиненный. Что-то в этом было. 

— О, Стрелок... — произнес он довольно и дал знак потаскухам.  

Они прошлись по мне голодным взглядом и ушли за дверь. Меня такой типаж ничуть не радовал. Если б я хотел пердолить грязную шваль, то не искал бы сложных путей. Я прекрасно знал, где валом проституток. Шварц держал отменный бордель. 

И по иронии... о Валентине я узнал также от него. Хоть она и на каплю не была шлюхой. 

— Шварц, — кивнул я и сел за стол. — Что за спешка? Отчего такая вакханалия? 

— О... — качал он головой, откинувшись на спинку кресла. — Стрелок наш зол. Небось я разбудил тебя? 

— Разбудил? Пф... — было мне просто смешно. — В последнее время как-то не спится. 

— Понимаю, — кивал он, опустив глаза. — Понимаю, Марат. Соболезную. Мне очень жаль, что так вышло с Валентиной. Пусть я знал ее просто как специалиста, сотрудника и надежного друга... я и на йоту не был с ней так близок, как ты. Но я тебе сочувствую всем сердцем, брат. Это огромное горе. Она ведь была еще и беременна, верно? 

— Да, — произнес я тихо. — Да, была беременна. 

Эта тема — просто боль. Она колола мое сердце до кровавых полос на лице.  

Валя меня восхищала, я носил ее на руках, видел в ней идеальную женщину. Уверен, такой она и являлась. Умная, красивая, гордая, неприступная как крепость. Когда я впервые ее увидел, то подумал, что со мной она не будет никогда. Я урод, я жесток, я груб. Жизнь из меня высекла топор — идеальное оружие. Просто аппарат для удаления мусора, сорняков. Покажи мне пальцем на человека — я его испепелю. Как в переносном смысле, так и буквально. 

А она... Я сидел и снова думал о ней. Смотрел на большой прозрачный стол из закаленного стекла и словно видел в его бликах Валентину. Эти белые волосы, укладка, макияж, сверкающие влагой губки. Она была словно мечта, словно обложка. Будто... недосягаемая звездочка на небе. А я возле нее — как кусище говна. Ублюдок, что и знает только то, что разрушать, делать больно, отбирать, угрожать. Сеять горе.  

Наша связь была хрупка, но я так сильно мечтал о ребенке, о наследнике. 

Я был последним в роду. Династия Стрельбицких — она иссякала. Воины живут недолго. А после того, как Шварц меня чудом достал с того света, я всерьез подумал о семье. О верной жене, о ребенке. О детях. О сыне. Мне так захотелось стать отцом и увидеть свою копию. Обучить малого рукопашке, научить его стрелять. Отшлифовать в нем лучшее, что есть во мне. Найти волшебные точки — превратить ребенка в культ, посвятить ему остаток жизни. Уберечь его от ошибок, дать совет, подготовить к испытаниям и защищать от врагов, пока не окрепнет. Пока не станет на ноги и... не скажет мне однажды: "Батя, я уже большой. И могу за себя постоять. Береги себя, я вернусь..."