Робин произнес заключительную фразу намного более искусно, чем оно того требовало, а свидетельница взглянула на него и спросила: «Можете еще раз повторить дату?» (В этот момент Робин смотрит прямо в камеру, а труба издает грустный звук.) Его краткие сценки в фильме не стоили той энергии, что он вложил в них, и если Робин и думал, что они безвредны, позже он пожалеет об этом.

Робин продолжил играть маленькие роли, многие из которых были такие же эфемерные, но не такие непристойные. На его стендап-выступления обратил внимание Джордж Шлэттер, старый телевизионный продюсер, который помог создать «Хохмы Роуэна и Мартина» – своеобразное межкультурное комедийное шоу об эпохе Вьетнамской войны. Шлэттер вспоминал выступление, увиденное им в маленьком клубе в Санта-Монике, где босоногий Робин с длинными волосами и бородой, в соломенной шляпе повесил свой микрофон над зрителями и сказал: «Я ловлю говнюков». Тогда-то Шлэттер сказал: «Я был обезоружен этим молодым человеком и объяснил ему, что если он приведет себя в порядок, то у меня для него есть работа».

Когда через несколько дней они вновь встретились в офисе Шлэттера, Робин был одет в аккуратный костюм и пострижен. «Я пришел, босс», – объявил он. Шлэттер поразился тому, каким одновременно грубым и культурным может быть Робин. «Я поинтересовался, откуда у него это. Он знал драму. Он знал Шекспира. Но он знал и улицу. Просто нереально, что столько знаний, таланта, профессионализма и способностей помещалось в этом маленьком человечке».

Для Робина Шлэттер задумал роль в новой версии «Хохмы», где команда исполнителей и периодически меняющихся звездных гостей участвовала бы в комедийных сценках в стиле скоростной стрельбы. В команде из тринадцати комиков-новичков (в том числе двух марионеток) Робин провел часть лета 1977 года в студии MGM рядом с Калвер-Сити, записывая за это время более тридцати эпизодов в день на сцене, похожей на пережитки прошлого века за счет рисунка в горошек и психоделических орнаментов. Новая версия представляла собой несуразное сочетание старомодных мизансцен и нокдаунов («Тебе не кажется, что скоро платное телевидение станет популярным?» «Я не буду смотреть телевизор, сколько бы мне за это не платили») с попытками отразить актуальные злободневные темы. В одной из сцен артисты спели двусмысленный гимн Аните Брайант, королеве красоты и активной участнице движения против геев, под мелодию Carolina in the Morning: «Она миссионер, который может врезать фее утром». В другой сцене Робин играл культового лидера религиозного движения, не похожего на Церковь объединения Мун Сон Мен («Мы верим в жизнь после смерти – другими словами, каждую минуту возрождается придурок»), чьи передачи порождают такие шоу для детей, как «Клуб Микки Мауса».

Шутки часто были банальными, но таким образом у Робина появилась возможность появиться на экране с самыми знаменитыми звездами. Он спел дуэтом с Тиной Тернер и исполнил спонтанную серенаду с явно впечатленной им Джоан Риверз в ее фильме «Кроличий тест». («Прошлой ночью пошел спать с волосами на груди, а проснулся утром с парой красивых грудей, Видишь, я меняюсь».) После этого Риверз никак не могла забыть Робина. «Знаете, как это бывает: ты борешься, хочешь, чтобы тебя заметили, и единственный способ этого добиться – быть смешным парнем, – вспоминала она позже. – Мы вместе сфотографировались, и он не переставал гримасничать. Под конец хотелось его связать и сказать "Хватит"».

В одной сцене Робин старался убедить Джимми Стюарта идти в ногу со временем и выкурить косяк, в другой – ему удалось вызвать смех у угрюмого Френка Синатры, который разделял его похабное чувство юмора. «Когда на него посмотрел Френк Синатра, – вспоминал Шэттер, – Робин сказал: ”Я так нервничал, что чуть не обосрался“. И когда Синатра услышал это ”обосрался“, то чуть не лишился чувств. Мы все были в недоумении и шоке».