Оглядываясь назад, сложно объяснить, какой у нас, собственно, был план. Точнее, плана, как такового, и не было. Была лишь туманная идея – уйти в лес, подальше от цивилизации, и «слиться с природой», как пафосно выражался Миша.

«Представляешь, мы будем как первобытные люди! Добывать еду, разводить костры, спать под звёздами!»

Я кивал, заражаясь его энтузиазмом. Мы наивно полагали, что природа встретит нас с распростёртыми объятиями и щедро угостит своими дарами. В наших фантазиях мы видели себя ловкими охотниками, добывающими дичь голыми руками, и удачливыми рыбаками, вытаскивающими из реки огромных форелей.

Реальность оказалась куда прозаичнее. Рыба, издеваясь, игнорировала наши блёсны. Дичь, видимо, обладала шестым чувством и телепатическими способностями – даже белка не промелькнула перед глазами, не говоря уже о чём-то более съедобном.

– Миш, ты уверен, что в этом лесу вообще водится хоть что-то, кроме комаров? – спросил я, отмахиваясь от назойливого насекомого.

– Конечно! Просто мы ещё не достигли полного единения с природой, понимаешь? Нужно стать её частью, раствориться в ней!

– Раствориться? – я с сомнением оглядел свои заляпанные грязью ботинки и штаны, украшенные свежими дырками от колючих кустов. – Я уже настолько слился с этой природой, что скоро начну фотосинтезировать.

На второй день похода я твёрдо решил, что больше никогда в жизни не поверю Мишкиным авантюрам. Моё тело просто кричало от боли, каждый шаг был мучением, ноги покрылись огромными волдырями в наказание за мою наивность.

– Я дальше не могу, – прохрипел я, свалившись на землю у очередного поваленного дерева. – У меня ноги стёрты в кровь.

Миша, который шёл впереди, остановился и с удивлением посмотрел на меня.

– В смысле не можешь? Нам ещё километров десять топать до стоянки.

– Да хоть сто, – простонал я. – Я дальше и шагу не сделаю. У меня каждый волдырь размером с куриное яйцо! – я с трудом стянул ботинок, демонстрируя свои израненные ноги.

Миша присел рядом со мной и внимательно осмотрел мои ступни.

– Да, нехорошо, – согласился он. – Ну ничего, это пройдёт. Щас пластырь наклеим, и дальше пойдём. – Он начал рыться в рюкзаке в поисках аптечки.

– Пластырь? Ты серьёзно? Это же не царапина, а настоящий апокалипсис на моих ногах!

– Не драматизируй, – усмехнулся Миша. – Все туристы через это проходят. Подумаешь, волдыри. Зато какая красота вокруг!

Он широким жестом махнул рукой в сторону горного хребта, который и правда был впечатляющим. Но меня сейчас волновали не пейзажи, а мои ноги, которые пульсировали болью.

– Ага… Красота, – буркнул я. – Только вот я о горячей ванне мечтаю и о мягкой кровати. И чтобы никто меня не трогал.

Друг закатил глаза.

– Ну ты даёшь! Это же поход, а не на курорт! Здесь нужно преодолевать трудности, испытывать себя, становиться сильнее!

– Ну да… – проворчал я. – Может, мне с медведем вступить в рукопашную схватку, чтобы я совсем героем стал?

Миша лишь скептически махнул рукой.

– Давай сюда свои ноги, герой. Будем тебя лечить.

Он обработал мои волдыри какой-то магической мазью, наклеил пластыри, и, о чудо, боль действительно стала утихать.

– Ну ладно… сойдёт, – сказал я, с облегчением выдыхая. – Может, я и доживу до конца этого дня.

– Конечно, доживёшь! Мы же с тобой не какие-нибудь неженки. Мы – настоящие, трушные туристы!

Я промолчал. В конце концов, что мне ещё оставалось? Только верить в лучшее и надеяться, что дальше будет легче. Увы, легче не было.

Уже в середине нашего «двухнедельного путешествия» у нас закончились все мясные запасы. Остались только крупы да макароны, зато соусов Миша набрал, будто собирался открыть полевую кулинарную школу.