(Большая медицинская энциклопедия, т.19, стр. 405).

Да, «воды» в любом случае много не наберётся, но ведь Иоанн и не утверждает, что кровь и «вода» текли ручьём. Если человеку случается всего лишь порезать палец, то говорят, что кровь течёт, даже если вытекает всего несколько капель.

При распятии, как его обычно представляют, специфическое положение тела осуждённого приводит к тому, что из раны между рёбрами, то есть из раны, расположенной хоть сколько-нибудь выше края рёберной арки, ни плевральная жидкость, ни лимфа ни в коем случае истечь не могут. Ни из живого, ни из мёртвого. У живого же, кроме того, давление в плевральной полости ниже атмосферного, и не «вода» потечёт наружу, а воздух начнёт всасываться в плевральную полость.

Если ввести копьё максимально низко, по самому краю рёберной арки, то и в этом случае из-за разности давлений и сравнительно малого количества «вода» не потечёт: понадобится одновременное и полное (!) сокращение всех дыхательных мышц, включая диафрагму, чтобы выдавить плевральную жидкость и лимфу наружу. Полному сокращению мышц помешает, опять же, положение тела распятого: руки подняты вверх и разведены в стороны, рёбра заметно приподняты, опущение внутренних органов оттягивает диафрагму вниз.

Вывод: когда Иисуса пронзили, он был жив (из мёртвого кровь не течёт) и не был распят на кресте (из распятого не может истечь «вода»). А жив он был, во всяком случае, до того, как, согласно рассказу самого Иоанна, «предал дух».

На то, что Иисус умер даже раньше распятых с ним разбойников, указывает также и Марк:

«Пришёл Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату и просил Тела Иисусова.

Пилат удивился, что Он уже умер; и призвав сотника, спросил его: давно ли умер? И узнав от сотника, отдал Тело Иосифу» (Мрк. 15; 43—45).

Всё это наводит на мысль, что эпизод с копьём находится не на своём месте.

И ещё: после того, как воины увидели, что Иисус мёртв «и не перебили у Него голеней» (Ин.19,33), следовало бы ожидать ссылки на пророчество «кость Его да не сокрушится» (Ин.19,36). Вместо этого Иоанн переходит к рассказу о копье, а о пророчестве «кость Его да не сокрушится» говорит почему-то только после слов «и тотчас истекла кровь и вода» (Ин.19,34).

Внятно объяснить, где настоящее место этого эпизода в тексте, оставаясь в рамках представления о казни как о распятии на кресте и не прибегая к искусственным допущениям, мягко говоря, трудно.

Копьё…

В греческом тексте Евангелия от Иоанна копьё – λογχη.

В греческом языке у копья наберётся с десяток синонимов, но Иоанн выбрал именно λογχη.

λογχη – остриё копья, копьё (А. Д. Вейсман).

Казалось бы, всё правильно. Но, как и в случае со σταυρος и σταυροω, вмешивается глагол.

λογχоω – снабжать остриём (А. Д. Вейсман)

Отметим, что в обоих случаях речь идёт об острие, а не о наконечнике.

Глагол и существительное – совершенно однокоренные и даже лишены флексий, которые могли бы осложнить их смысловые взаимоотношения. Почему же глагол означает «снабжать остриём», а не «снабжать остриём копьё», как можно было бы ожидать?

Потому что глагол λογχоω означает действие, направленное на что угодно: стрелы, гвозди, клинья, колышки и колья и пр. Прямого отношения к копью λογχоω не имеет.

Произошло нечто похожее на случай с тростью и губкой: поскольку пришлось воспользоваться тростью, чтобы подать губку осуждённому, решили, что осуждённый находился сравнительно высоко над землёй, то есть был распят на кресте. Здесь же – наоборот: поскольку, как считается, осуждённый был распят, а значит, находился сравнительно высоко над землёй, пронзить его остриём можно было, только если это остриё – остриё копья.