Цезарь вышел из спальни, направился в комнату для занятий и развернул папирус, куда записывал все, что, по его мнению, надлежало взять в путешествие на Восток. Вдруг – бессознательно, поскольку ни один звук не предвещал появления незваного гостя, – он обернулся и увидел маленькую Юлию, которой едва исполнилось шесть лет: девочка стояла позади, пристально глядя на него.

– Ты правда уезжаешь, отец? – спросила она своим нежным голоском, и в глазах ее блеснули слезы.

Цезарь вздохнул.

Он знал, что девочка подслушивала разговоры старших, но мог ли он отчитывать ее за это? Разве он сам не подслушивал за шторой в детстве и юности? Поэтому, вместо того чтобы ее упрекать, он сел поудобнее и сказал, улыбаясь как можно нежнее:

– Да, я должен уехать, Юлия, но я вернусь.

Ответ явно не удовлетворил девочку, и, хотя она старалась не плакать, несколько слезинок выкатились из глаз и прозрачными, чистыми ручейками потекли по розовым щечкам.

Цезарь смотрел на дочь, и его осенила идея: он привлек ее к себе и усадил на колени лицом к столу.

– Я открою тебе секрет, – сказал он. – Но ты должна пообещать, что никогда никому не расскажешь.

Это ее заинтересовало и привело к желанной цели: девочка успокоилась.

– Я научу тебя тайному языку, который сам изобрел. Ты же прекрасно умеешь писать, да?

– Да, папа. Меня научил греческий наставник, а мама очень настаивала на том, чтобы я все делала аккуратно. Смотри.

Малышка взяла тростниковую палочку, окунула ее в склянку с черными чернилами и вывела – весьма ловко и разборчиво для своего возраста – три имени: свое, отца и матери.

– Отлично, – похвалил отец. – А теперь послушай меня. Только внимательно. Это может показаться сложным, но на самом деле очень просто.

– Слушаю, отец.

– Смотри. – Цезарь осторожно взял палочку из рук девочки, снова обмакнул ее в чернила и принялся выводить буквы на том же папирусе, при помощи которого девочка показывала ему свои навыки чистописания. – Видишь? Что здесь написано?

Юлия вытянула шею, стараясь разобрать буквы, пока отец медленно, но безостановочно покрывал папирус письменами.

– Это латинский алфавит со всеми буквами по порядку.

– Очень хорошо, – похвалил ее Цезарь. – А теперь скажи, – продолжил он, – как мы приветствуем друг друга?

– Мы говорим «ave», отец.

– Верно, – подтвердил Цезарь и в тот же миг вывел это слово рядом с алфавитом, – но в моем тайном языке «ave» выглядит не как «ave», а вот так.

И он написал три буквы.

– Eai? – удивилась девочка. – Но это слово не имеет смысла, отец.

– Оно понятно только тем, кто знает секрет, – ласково возразил Цезарь. – Смотри внимательно. Вот буква «а» из слова «ave». – Он обвел ее кружком. – Теперь отсчитаем четыре буквы… – Он указал на «а» и передвинулся вниз на четыре буквы, поскольку алфавит был написан вертикально. Четвертой была «е». – Видишь? – Он проделал то же самое с «v»: спустился на три строки вниз, пока не дошел до «z», и вернулся к букве «а». – Так же и с буквой «е»: отсчитываем четыре строчки вниз, все время вниз, пока не закончится алфавит и нам не придется вернуться к началу, как я только что сделал. После «e» идут «f», «g», «h», а четвертая – «i», так что я использую «i» вместо «e». Вот почему вместо «ave» получилось «eai».

– Ух ты! – воскликнула Юлия, распахнув глаза.

– Давай проверим, все ли ты запомнила.

– Конечно, отец, – зачарованно ответила она.

– Я должен на некоторое время уехать, малышка – как мы с тобой прощаемся?

– Обычно мы говорим «vale»… то есть «vale» – это когда мы прощаемся с одним человеком, – уточнила девочка, – а если с несколькими, то «valete».