Он самый страшный, взглядом горящий,
Духом не сломлен, волк настоящий.
Если же волк внутри человека,
Тот уже зверь, бездушный калека.
57
Скользнуло солнце в пляшущее море,
Обнажив тоску могучего утеса.
Судьбою он прикован на просторе
Ясным днем и в ночи черноволосой.
Волк голодный выйдет и завоет,
То глас безмолвных одиноких скал.
Вуалью серой луну и звезды скроет.
Чтоб утес гранитный во всей красе восстал.
Как рыба плавать, летать как птица,
Как зверь лесной бегать по земле.
Лишь сон один ему веками снится,
А им покой и вечность на его челе.
56
Замкнулись круги
В спирали и знаки.
Сорвались ведра с дуги,
Налетели собаки.
Вчера шито-крыто,
Завтра подвисло,
Есть жена и корыто,
В руках коромысло.
55
Я в полном раздрае,
Пытаясь себя собрать,
Желаю вам здравия,
Обо мне прошу помолчать.
Слова – не деньги, лишние.
А молитва б помогла,
Чтобы Сила Вышняя,
Белый свет во мне зажгла.
Я б пошел не замечая,
Ни горы, ни океана,
За Адамом величая,
Всех до великана.
Ева, моя Ева,
Совесть твоя чиста:
Проклятие древа,
Стало Спасением Креста…
Я снова опору нашел,
В Том, Кто ее не терял.
Пока в небе парит орел,
Ему не грозит финал.
54
Жизнь обманчивее лета,
От него не ждешь века,
Максимум – солнечного света,
Одно прищуренное веко,
Драйв заморского кабриолета,
На завтрак хлеба, меда, млека.
Лето, как кофе и/или сигарета —
Пять минут для человека.
А жизнь – долгие поиски ответа,
А жизнь, как правило, калека,
Ни то ни сё, ни то ни это,
Еще долги, кредиты, ипотека…
Жизнь с каждым днем короче,
Наше время тикает до ночи.
Вот бы сделать все что хочешь?
Сгонять на сутки-двое в Сочи,
Разгуляться всласть да в клочья.
Но нет на то по жизни мочи.
Лишь лето может повториться,
И даже в чем-то сбыться.
Когда оно, желанное, возвращается,
Настоящее чудо случается.
Жизнь прекрасна вопреки и в лете,
Мгновеньем каждым, тем и этим.
53
С макушкой лес укрывается туманом,
Ему б еще полчасика вздремнуть,
Покуда ветер нагрянувший незванно,
Не явит в чащу зримый путь.
Но солнце раньше свет прольет,
Стряхнет с листвы остатки сна.
Бриз впопыхах лес до мурашек проберет,
В траву уляжется и запоет весна.
52
Лучший отец на свете,
Он за все в ответе,
Он настоящий батя,
Он не носит платья.
Для крошки он папа,
У него громадная лапа,
Он, как хлеб, всему голова,
С ним мама всегда права.
51
Днем стало тревожно,
И страшно в ночные часы,
Спать невозможно,
Бесятся мысли, как псы.
50
Зима-старуха уж еле дышит,
Когтями цепляется за крыши.
Еще поноет на последок,
И даже наломает веток.
В сугроб-капкан прохожий попадет,
Неловкий плюхнется на лёд.
Как зубы снег местами почернеет,
Весна нагрянет, забеспределит,
Подкинет красок, запахов и звуков,
Зима, впусти детей и внуков!
Три троицы их у тебя,
Они по свету раструбят.
О Дедушке своем Морозе,
Маэстро вьюги, виртуозе,
Скульптур лесных творца,
Узоров краше, чем у дворца.
И про тебя, то грозную, то мягкую,
Светло-седую, во всем двоякую.
И от того ты всех любимей,
Всех сильней, непостижимей.
49
Мысль рождается в звуке,
А бывает и в тишине,
Может мелькнуть в разлуке,
И еще много где.
Рифма сбивает с мысли,
Хотя смысл важнее, но,
Рецепт гармонии исчислен,
Рифмы и смыслы – одно.
Возвращаясь к мысли живой,
Поток сохраняя покоем,
Внешне не дружишь с головой,
А внутри идеально настроен.
В том потоке ты – бог,
Творец от Творца сотворивший,
Не страшен единорог,
И змей до того искусивший.
Опустошает минута ухода,
Когда улетучились мысли,
За ними сапоги-скороходы,
Постояли в углу и раскисли.
48
Грехов моих пчелиный рой,
Куда бежать? И как ещё живой?
Я не скажу «убийца», нет,
Но соучастник, пистолет.
Как дальше жить имею право?
Опасен для людей, отрава.
Не сам: болезни, люди, случай,
А в целом Бог, главное не мучась.