Была также некая графиня Анжуйская – поразительной красоты, но неизвестного происхождения, на которой граф женился исключительно из-за ее прелестей. В церковь она приходила редко и либо демонстрировала там мало набожности, либо же совсем ее не выказывала, никогда не задерживалась в церкви до канона мессы, но всегда уходила сразу после чтения Евангелия. В конце концов, однако, это было с удивлением замечено – как графом, так и другими. И вот когда она явилась в церковь и собиралась уже в свой обычный час удалиться, то увидела, что по приказу графа ее удерживают четыре воина. Немедленно сбросив покров, за который они ее держали, и оставив там двух своих маленьких сыновей, которые находились под правой стороной ее покрывала, она схватила за руки двух других, стоявших слева от нее, и на глазах у всех вылетела через высокое окно церкви. И так эту женщину, более прекрасную лицом, чем верой, унесшую с собой двух своих детей, больше никогда там не видели <…> «Нет ничего удивительного в том, что сыновья, происходящие из такой семьи, не останавливаются перед угрозами своим родителям и братьям; ибо все они произошли от дьявола и к дьяволу уйдут». Когда корень во всех отношениях настолько испорчен, как же побеги из него могут быть цветущими или добродетельными?[32]
В поисках путей наращивания своего могущества Анжуйцы не пренебрегали ничем – ни династическими браками, ни сомнительными интригами, ни прямыми завоеваниями. С каждым десятилетием их владения расширялись, а богатства преумножались.
В самом начале XII века благодаря удачной женитьбе Фульк V Молодой граф Анжуйский стал также графом де Турень и дю Мэн. Ему наследовал сын Жоффруа V Красивый, носивший также прозвище Плантажене, давшее впоследствии имя английскому королевскому дому Плантагенетов[33]. Сейчас сложно сказать, за что именно он его получил. По одной версии, это произошло из-за его привычки украшать шлем веткой дрока (лат. planta genista). Согласно другой, граф особенно любил охотиться по весне, когда земли Анжу покрывались живым золотом цветущего дрока. Третья говорила, что набожный Жоффруа имел обыкновение стегать себя прутьями дрока в качестве епитимьи. Четвертая пыталась как-то связать прозвище с названием деревушки Ле-Женест (фр. Le Genest), расположенной недалеко от Лаваля в Мэне.
Каким бы ни было на самом деле происхождение прозвища Жоффруа, женился он, как и его отец, весьма выгодно – на Мод Императрице, единственной дочери и наследнице Генри I Боклерка короля Англии и герцога Нормандского. Хотя претензии на трон островного королевства анжуйцу в силу сложившихся обстоятельств сразу реализовать не удалось, неоспоримое право на корону Англии перешло его потомкам. Зато с Нормандией вопрос был решен кардинальным образом. Не откладывая дела в долгий ящик, Жоффруа присоединил титул герцога Нормандского к пышному букету своих титулов силой оружия.
Анри д’Анжу, старший сын Жоффруа Красивого, продолжил семейную традицию по собиранию земель. Он сумел заключить невероятно удачный брачный союз, заполучив в жены наследницу обширного герцогства Аквитанского. Никто не мог тогда предположить, что именно эта женитьба повлечет за собой разрушительные последствия, которые в течение последующих трехсот лет будут сотрясать всю Европу. Но до поры до времени она казалась блестящей всем без исключения.
Отец невесты, Гийом X герцог Аквитанский происходил из древнего франкского рода Рамнульфидов, с IX века правившего землями, расположенными на юго-западе нынешней Франции и омываемыми волнами Бискайского залива. Он был сыном знаменитого крестоносца Гийома IX Трубадура и Филиппы, дочери графа Тулузского. В 1121 году Гийом X Аквитанский женился на Аэнор де Шательро, у них родились две дочери и сын, который умер в возрасте 4 лет.