Генри II пригласил всех собравшихся, а также Санчо VI Мудрого короля Наварры на большой съезд в Лимож. Там 25 февраля 1173 года в торжественной обстановке Реймон V принес оммаж за графство Тулузское сначала Генри II, затем его старшему сыну и наследнику Анри Молодому Королю, и в заключение – своему непосредственному, хоть и номинальному сеньору Ричарду герцогу Аквитанским.

Это масштабное собрание было задумано для достижения сразу нескольких важных целей. Во-первых, Генри II на какое-то время уладил конфликт с Реймоном V. Фактически он отказался от прямых притязаний на графство Тулузское, так как согласился, чтобы оно находилось в вассальной зависимости от Анжуйской империи.

Во-вторых, ему настоятельно требовалось любым способом загладить свой колоссальный просчет, допущенный вольно или невольно, ибо над ним довлело обвинение, вызвавшее потрясение по всей Европе. Мало кто сомневался, что именно по наущению Генри II его придворные рыцари в конце 1170 года убили Томаса Бекета архиепископа Кентерберийского. Прелата, открыто противопоставившего себя королю, зарубили прямо на ступенях, ведущих к алтарю собора в Кентербери. Чтобы заставить злые языки умолкнуть, Генри II необходимо было продемонстрировать, что он по-прежнему пользуется уважением высшей знати Европы, которая доверяет ему и прислушивается к его решениям.

И, наконец, третья причина также была сугубо пропагандистской. Генри хотел, чтобы его главный соперник – Луи VII король Франции – воочию убедился в единстве большой анжуйской семьи и в готовности союзных ей соседей поддержать ее. Спектакль удался на славу, высокий престиж повелителя Анжуйской империи был безоговорочно признан всеми.

Однако ни устроитель этого действа, ни зрители не могли знать, что торжество Старого Короля подходит к концу, и члены столь сплоченного клана вскоре вцепятся в глотки друг другу как злейшие враги. Наступало смутное время.

Не успела еще завершиться церемония принесения оммажа, как Реймон V граф Тулузский испросил у Генри II личную аудиенцию. Уединившись с королем, он сообщил ему, что имеет неоспоримые свидетельства заговора, который Алиенора с сыновьями составила против своего мужа. Знавший толк в интригах граф логично полагал, что любые трения между Анжу и Аквитанией будут ему на пользу.

Удар был силен, но нельзя сказать, что Генри II не ожидал чего-либо подобного. Раздражение и враждебность в семейных отношениях нарастали уже давно, и подогревала их авторитарная политика самого короля. Наделяя своих сыновей титулами, он проигнорировал, к примеру, интересы младшего сына Жана[57], справедливо полагая, что пятилетнему несмышленышу рановато обзаводиться собственными владениями. Отец еще пошутил, дав мальчику забавное, как ему казалось, прозвище – Безземельный.

Забегая вперед, надо признать, что, данное шутки ради, оно оказалось пророческим. Когда ребенок вырос и стал королем Англии Джоном, он не только бездарно разбазарил континентальные владения Анжуйской империи, но и постепенно терял власть над английскими землями. В конце концов восставшие английские бароны вынудили его подписать унизительную Великую хартию вольностей, ограничивавшую королевскую власть.

Однако вполне рациональное пренебрежение, проявленное к младшему отпрыску, стало миной, подведенной под семейное согласие. Как оказалось, именно в нем таились истоки конфликта, расколовшего Анжуйский дом. После помолвки отец невесты безземельного принца, Умберто граф Савойский, поинтересовался у Генри II, какое обеспечение король полагает необходимым дать ее будущему супругу, чтобы привести его фактический статус в соответствие с высоким происхождением. Генри пообещал передать Жану три замка – Шинон, Лудан и Мирбо.