– Я пришел за тобой, – тихий голос таил в себе угрозу.

Конрад только сейчас заметил, что в руки незнакомца меч. Нет, он не был незнакомцем. Это лицо… Конрад щурился от слепящего света, силясь разглядеть получше ангельские черты. Он знал это лицо. Он его помнил. Видел каждую ночь в своих снах. Только теперь оно стало немного другим. В нем появилась сила и суровость, и несмотря на это оно оставалось почти по-девичьи нежным. Не бывает двух таких одинаковых лиц у мужчины и женщины, но разве если сравнивать его самого с Хильдегард, то они как брат и сестра тоже весьма похожи. Но Рианон всегда была одной-единственной. Никто не мог с ней сравниться. Среди ее родни, дальней или близкой, не нашлось бы никого, кто хоть отдаленно на нее походил.

Тогда кто же сейчас перед ним? Ее близнец? Нет, у Рианон никогда не было брата. Иначе бы он знал. Этот ангел, возникший в проеме арочного окна, просто не мог иметь никакого отношения к ней. То есть никакого кровного родства. А что если он был демоном? Догадка метнулась мгновенно и тут же подтвердилась. Ему ведь сказали, у зла прекрасный лик. У зла… рука с золотыми когтями уже потянулась к нему.

– Но я выполнял все условия? – заикаясь, пробормотал Конрад, в последний миг он все же вспомнил о наставлениях Дугласа, однако ангел выглядел непреклонным. По выражению его лица было видно: он уже все решил, и изменить приговор нельзя. Будто сквозь сон Конрад услышал его голос, теперь уже суровый, а не насмешливый.

– Ты позарился на то, что принадлежит мне.

И золотые когти сомкнулись на его горле.

Маркус такого не ожидал. Они с Друзилом уже готовились весь вечер терпеть меланхолию принца. В последнее время находиться рядом с Конрадом становилось неприятно и даже опасно. Долгие часы угрюмого молчания совершенно неожиданно сменялись вспышками дикой ярости. В приступе бешенства принц мог заколоть любого, кто нелестно отозвался о его зазнобе, будто говоривший сам был виновником ее исчезновения. К нему бы сейчас приставить хорошо вооруженных стражей. Однако Маркус привык справляться со всем сам и теперь ни на миг не расставался с оружием. Король ясно дал понять друзьям своего обезумевшего сына, что они должны охранять его день и ночь, пусть даже от него же самого. Весьма умно. Учитывая то, что их было двое, они могли сторожить его хоть посменно. Друзил как раз отстал. Возможно, какой-то юный паж или герольд привлек его внимание. Маркус криво усмехнулся. Сам он до сих пор предпочитал девушек. Но до такого безумия как у принца его интрижки никогда не доходили. Конрад свихнулся, это всем уже было известно. Вот и сейчас он вел беседы с пустотой. С ним теперь было не повеселиться. Не то, что в прежние времена. И все же близость с венценосной особой стала для Маркуса приятным покровительством. Ему теперь многое сходило с рук. То, чего он ни за что не позволил бы себе раньше, теперь стало нормой поведения. Он ведь был рядом с принцем, а значит он был от всего защищен. Вот только на этот раз пришлось бы защищать и Конрада. Его поведение становилось все более нервным. Приближаясь к тому месту, где он скрылся за колоннадой Маркус весь напрягся. Он готов был поклясться, что слышит какие-то подозрительные звуки. Кроме голоса принца в алькове еще звучал другой, суровый и мелодичный, тихий и проникновенный, нежный и жесткий в одно и то же время. Не голос, а вся неземная гармония в потоком льющихся звуках.

На миг Маркус остановился. Уж не выпил ли он лишнего сегодня у Эммета в кабаке. Молоденький хозяин, которого Друзил, развлекаясь с мечом, недавно лишил отца, готов был поставить перед ними все, что угодно, даже кровь других посетителей кабака. Последнего не потребовалось. У Эммета как раз была хорошенькая сестра. Ее общество с лихвой заменило все другие забавы на сегодняшний вечер. Оставив рыдающую девушку в разорванной сорочке Маркус высыпал на пол рядом с ней несколько золотых монет. Они звякнули ударившись чуть ли не о ее макушку. Лиззета или Марта, как там ее звали… теперь уже не важно. Маркус помнил только кровь на расцарапанной груди и упавшие рядом с юным телом монеты. Чистое золото. Он сам не смог бы объяснить свою сегодняшнюю щедрость. Разве только он уже тогда предвидел, что увидит сейчас нечто более ослепительное, чем золото. Какое-то сияние застыло между колонн, подобно сотканному из солнечных нитей облачку, и рядом с ним блеск червонцев померк. Золото было тусклым по сравнению с этим видением.