– Думаю, что смогу, – он будто оценивая взглянул на браслеты.

– И поступишь зря. Они как бы нужны тебе, – она не знала, как сказать… эти украшения словно делали его тайной. Они сливались с телом, но жили будто отдельно от него.

– Я не должен их снимать, – только и сказал Мадеэль. Рианон поняла, что тема исчерпана. Правда из уст ее собеседника вырвался долгий вздох, он будто силился сказать что-то еще и не мог, но она уже перевела взгляд на шкатулку, полную изящных изделий из крупного жемчуга. Она появилась здесь внезапна. Еще миг назад Рианон ничего подобного не видела.

– Это уже не золото, – заметила на.

– Дань от обитателей моря, – отмахнулся он с явным пренебрежением. – Они всегда приносят жемчуг и кораллы. Так похоже на их слезы. Те тоже всегда кровавые или белые.

– Ты хочешь сказать, что собираешь дань… – она изумилась, хотя что в этом было предосудительного, он ведь их господин и разве она раньше не знала, что кто-то облагает всех волшебных созданий налогами, а еще наводит на них жуткий страх. Не удивительно, учитывая то, кем являлись они и кем был он, но все же довольно жестоко, если задуматься о том, что все-таки он вовлек их во все это. Конечно, он призвал их и соблазнил. Смотря на него, невозможно было не соблазниться, но теперь Рианон отчасти понимала их гнев и злость. Она невольно встала на их сторону. – Но ведь они сражались с тобой…

– И проиграли. Не окажись они достаточно трусливы и все было бы иначе. Особенно подвели твои любимцы, фейри, смешливые и безголовые. Их оружие лишь издевательства и шутки, а справиться силой с ними может любой без труда. Другие были сильнее, но у нас был слабый арьергард. И слишком заносчивый руководитель…

– О, ты обвиняешь и себя?

– Я должен был больше думать о самом сражении, а не кипеть от ненависти и жажды мести. Гнев только отнимает сил, а не прибавляет их, даже если этот гнев праведный.

– Мести? – обескуражено переспросила она.

– Помнишь, я отстаивал свои права.

Она вспомнила все, что можно было вычитать о восстании Денницы из священных писаний. Чаще всего это были лишь бессвязные обрывки, которые давали мало представления о всей сокрушающей картине небесной борьбы и уж тем более там не было описания четких причин и характеристик. Как он восстал, в сопровождении каких сил, зачем, почему, чем он был недоволен? Все это оставалось тайной. Однако постепенно она узнавала что-то сама. Возможно, знания передавались ей от него. Часто она смотрела в его глаза и видела в них обрывки его грандиозного прошлого.

– Тебе было больно, – заметила она, это был не вопрос, а утверждение, и она имела в виду вовсе не наказание постигшее его после битвы, а то, что произошло до этого.

– Всегда больно узнавать о несправедливости, когда сам еще не совершил ничего подобного, – произнес он. – Теперь все изменилось. Я сделал первый шаг в бездну и боли больше нет. Люди могут погибать и изводить друг друга рядом со мной, а мне все равно. Я прохожу не оглядываясь на их каверзы и мучения, потому что сам стал хуже всех.

– Нет, – она возразила так яростно, будто сама числилась в легионе его ангелов. – Ты не хуже всех и никогда таким не станешь. Ты лучше всех и всего, что я видела.

– Потому что я пожалел тебя? Людям свойственно боготворить лишь того, кто оказывает им милости.

Она покачала головой.

– Идеальное творение бога восстало против него лишь потому, что не могло смириться с тем, что все вокруг него несовершенно. В этом нет зла.

– Тогда его не будет и в том, если ты однажды восстанешь против меня. Просто повернется еще раз колесо неизбежности. И тогда я пострадаю от того же, что однажды учинил сам.