– И нечестно то, что он увел у нас красавицу, – подтвердил другой голосок.

– Точно, – одобрительно отозвался кто-то третий. – Уж она то по крайней мере могла остаться с нами. Это такая малость взамен того, что у нас больше нет его и нашей красоты.

– Ну, он то у нас есть, но он как будто уже и не с нами.

Рианон попыталась чуть выглянуть из своего укрытие. Ей показалось, что в одном из голосов она признала Атенаис. Так и было. Та сидела на кочке, с досадой распутывая свои поросшие рябиной и грибами темно-агатовые кудри. Она была такой хорошенькой и рассерженной, прямо миниатюрная фарфоровая куколка, которая вдруг ожила и заговорила. Вид немного портила лишь грибная опухоль, въевшаяся ей в кожу.

Ее подруги ни чем от нее не отличались, такие же премилые и такого же маленького размера, будто кто-то нарочно их уменьшил, чтобы смирить их нечеловеческую гордость. Только вот она от этого кажется только возросла.

– Надо у него ее отнять, – Атенаис смотрелась в небольшую лужицу как в зеркало и иногда бросала туда цветки, выпутанные из своих кудрей, от чего по воде проходила цветная рябь и отлетали искры. Рианон казалось, что она видит рядом с феями блуждающие огоньки, которые танцуют кругом около трех подруг. Со стороны казалось, что их разноцветные наряды украшены ягодами и цветами, но Рианон уже знала, что на самом деле это их плоть так же плодородна, как земля под ногами. Возможно пройдет еще столетие другое и у них есть шанс превратиться в цветочную клумбу, не без сарказма подумала она. И все же Атенаис чем-то ее привлекала. И в то же время отталкивала. Это было необъяснимо и не то чтобы приятно. На нее как будто сделали приворот и теперь капризные поджатые губки этой живой куклы будили в ней противоречивые чувства.

– И как мы ее уведем? – спросила одна из фей, та ярко-оранжевый наряд которой напоминал закатное солнце, а в ее и без того желтых волосах прорастала акация.

– Придумаем что-нибудь, – отмахнулась Атенаис.

– А что же господин, – заметила третья, вся в зеленом, с мхом, покрывавшим волосы и часть плеч, она сама была почти неотличима от кочки или болотной топи. – Он ведь разъяриться.

– И поделом ему будет, – решила Атенаис. – Ему нет дела до наших чувств. Поступая плохо, мы всего лишь берем пример с него. Даже если наши злые шутки направлены против него самого.

– И как ты собираешься уговорить девушку остаться с тобой в заперти, среди лесов и болот. Что если она дохнет на тебя огнем? – рассудительно спросила зеленая фея.

Глазки Атенаис лукаво сверкнули в ответ.

– О, поверь, мы найдем с ней общий язык, – заметила она с легкой примесью кокетства.

На миг повисло молчание. Прервала его снова зеленая фея.

– И все-таки девушка пока с ним, – заметила она.

– Конечно, – Атенаис вдруг рассмеялась. – Май. Пора любви. Для нашего господина, который не может любить. Ха-ха. Не может, а вышло, что может.

– Он снова счастлив и снова ходит с непокрытой головой, – вставила оранжевая фея, терябя свою акацию.

– С непокрытой головой? – Атенаис гневно наморщилась и тут же стала являть скуксившуюся пародию самой себя. – Но ему нельзя ходить с непокрытой головой. Нельзя показывать смертным, как он красив. Его за это накажут. Голова подобная солнцу ослепляет и не только смертных, но и нас. Он не имеет право гордиться перед всеми своей красотой.

– Что? – Рианон ощутила вдруг чьи-то сильные руки на своих плечах и неожиданно обрадовалась им. Чего нельзя было сказать о феях. Кажется, они наконец ее заметили. Во всяком случае три пары глаз одновременно устремились в ее сторону, а через миг только сноп цветных искр взметался на том месте, где только что сидела воркующая троица. Похоже. Мадеэль выросший за ее спиной, так их всех напугал, что продолжения разговора не предвиделась. А это ведь был заговор.