Небо действительно было угнетающе-серым, вполне в духе предстоящего разговора. Клавдий был явно чем-то расстроен, но редактор никак не мог настроиться на сочувствие. Сложно сопереживать чужим тревогам в пятничный вечер. Ведь пятница. Ведь вечер… С крушением пенсионного плана растворить название дней недели в бесконечном безделье не случилось, и пятница для Карла снова заиграла своим пороговым значением. Только вот наступала всё чаще, не давая толком сосредоточиться на буднях.

Перед поворотом на бульвары редактор остановился полюбоваться на огромный рекламный щит, виртуозно встроенный в фасад старой ратуши. Яркие вспышки трейлера новой проекции «Ультразлодеев» причудливо оттеняли контуры здания на фоне серого неба, создавая впечатления судорожной возни героев сериала в пасти зевнувшего чудовища. Досмотрев ролик до конца, редактор услышал шорох за спиной и обернулся.

Прямо за ним почти вплотную стоял плотный мужчина. Его равнодушный взгляд лениво перемещался вокруг, не останавливаясь на Разуто. Не успел редактор отреагировать на внезапную близость незнакомого человека, как один из прохожих парней резко изменил направление и встал за мужиком. И тут же из-за спины редактора прозвучал любезный женский голос:

– Вы последним будете? Я за вами.

Парень равнодушно кивнул. Женщина бодро процокала каблуками мимо редактора и встала за спиной «последнего».

Редактор недоумённо огляделся. Да нет, прилавка перед ним не появилось. Он приподнял шляпу, изобразив прощание со странными людьми, и направился в сторону бульваров.

– Подождите, а за вами кто-нибудь занимал? – внезапно засуетилась женщина.

– Да, – оглянувшись, кивнул Карл, – санитары занимали. Они сейчас подойдут.

– Нет, подождите, ну так же нельзя! – протянула она руку, не сходя с места. – Что вы себе позволяете?!

– Всё! – как можно тверже отрезал Разуто и прибавил шагу.

– Извращенец, – очарованно протянул мужик. – И в шляпе!

Редактор ещё раз оглянулся перед поворотом – эти трое провожали его взглядом и недоумённо топтались, как люди, внезапно потерявшие смысл своего существования.

– Задрали любители, – ругался редактор, пересекая бульвары. – Из-за трёх просмотров в очередь встанут, пранкеры недоделанные.

Он не видел снимающего, но был уверен, что тот где-нибудь прятался и дурацкая сценка станет кусочком какого-нибудь вирусного ролика с нелепыми розыгрышами. Участвовать в подобном Карл ненавидел ещё сильнее, чем давать в долг.

Настроение испортилось, и в нужный переулок редактор входил уже немного готовым к сопереживанию. Что ж, вполне достаточно для встречи с представителем «вечного».

Приход был открыт. Войдя в маленький зал, наполненный светом множества свечей, Разуто осмотрелся. Ах да, храм. Осенив себя крестным знамением, он заметил дверь в глубине и, закончив с ритуалом, пересёк зал по диагонали.

С дверью он угадал – Клавдий сидел за небольшим столиком и внимательно слушал посетителя. То, что это посетитель, а не служитель храма, можно было не сомневаться. Уж больно не соответствовал он ликом окружающей обстановке.

Не пойми отчего, но собеседник Клавдия внушал смутную тревогу, хотя примостился на стуле вполне смиренно и говорил тихо, не поднимая глаз. Но Разуто, бросив короткий взгляд, решил, что недавняя премьера «Жестоких нравов постмодернизма» все-таки слабенькая по фактуре, недотягивает. Здесь вот мужчина под послушника косит, и хочется как-то в тень отодвинуться, а в «Постмодернизме» вроде и здоровые лбы рожи корчат, но всё равно остаются какими-то милыми.

– Хорошо, Уфим, мы ещё это обговорим, – сказал Клавдий. – Историю я понял, обдумаем.