– Ариночка, можно мне попросить вас об одолжении? – спросил физкультурник.

– О каком же?

– Угостите вашего покорного слугу чашечкой горячего чая!

– Андрей Алексеевич…

– Просто Андрей!

– Андрей, не обижайтесь, пожалуйста, но я не очень хорошо себя чувствую… Может быть, в другой раз.

– Этот другой раз, не наступит ли он завтра? – не отступал физкультурник, и я здорово разозлился на него.

– Я вас приглашаю отметить праздник в компании с моей особой!

– Позвоните мне завтра, хорошо? Если не будет других планов, почему бы и нет?

– А я не знаю ваш номер, Ариночка!

– 927, – начала она.

– Секундочку! – Андрюха вытащил свой телефон, а я – свой.

– 927 322 45 54.

– Да вы ударница! – засмеялся он.

– Стараюсь!

– Ну, до завтра! – он протянул ей сумку и поклонился.

У меня от его церемоний аж скулы сводило – так я хотел, чтобы он поскорей испарился. Она поставила сумку на лавочку и глубоко вздохнула, я же, наоборот, затаил дыхание. Несколько минут она наслаждалась свежим воздухом, а потом, не оборачиваясь, сказала:

– Гриша, выходи!

Я обомлел.

– Выходи, я знаю, что ты там! Ну!

Я вышел из-за кустов сирени.

– Подойди поближе.

Я повиновался.

– Ты что тут делаешь? – спросила она.

Я не смотрел ей в лицо, но чувствовал, что она улыбается.

– Ничего, – пробормотал.

– Ничего – это пустое место, не так ли? Ты шёл за нами от самой школы, я всё видела! Зачем? Ты следишь за мной?

Самый подходящий момент для признания настал, но я не мог вымолвить ни слова. Язык к нёбу присох. Она немного помолчала и сказала:

– Давай присядем.

Мы сели на лавочку и оказались почти на одном уровне. Ведь мне, с моим ростом, приходилось смотреть на неё сверху вниз, а сейчас она была совсем рядом.

– Ну, скажи что-нибудь!

Я проклинал себя за трусость, но молчал как рыба. Меня всего трясло. Я смог только вытащить из-за пазухи открытку и отдать ей. Открытка была обычная, поздравительная, но наверху я написал: «Горячо любимой учительнице». А внизу подписался: «С любовью, Гриша Б.» Она взяла открытку, но, даже не открыв её, воскликнула:

– У тебя руки ледяные, ты насквозь промёрз, глупый мальчишка! Немедленно пойдём, я напою тебя чаем!

Да, её всегда отличало человеколюбие. Я отобрал у неё сумку – уж на это меня хватило – и пошёл за ней следом. Попасть в квартиру Арины – об это я даже не мечтал!

В прихожей я разделся, снял кроссовки, и она засмеялась:

– Где же я найду тапочки на твою лапищу!

У меня был сорок третий размер, у неё – не знаю, может, тридцать пятый, понятно, что её развеселило. Но Арина порылась в шкафу и вытащила оттуда разношенные шлёпки:

– Вот, моего отца. Примерь!

Я кое-как втиснул свои лапы, и она обрадовалась:

– Хорошо! Пойдём на кухню!

Проходя мимо зеркала, я взглянул на себя: красный нос, уши и даже глаза.

«Урод!» – подумал со злобой.

На маленькой уютной кухне уже гостеприимно пыхтел чайник, она наделала бутербродов, налила мне огромную кружку чаю, пододвинула сахарницу.

– Пей!

Я начал бултыхать ложкой в чае, она тем временем прочитала открытку и уставилась на меня. Я с радостью утопился бы в этой кружке, только бы не смотреть на неё. Не вышло.

– Гриша, я всё знаю.

– Что – всё? – выдавил я.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, и давно. Посмотри на меня.

Не хотел я на неё смотреть! У меня из носу потекло, а платка не было! Она заметила мою беду и протянула бумажные платочки.

– Возьми.

Я вытер нос и поднял на неё взгляд. Она смотрела, не отрываясь.

– Гриша, я очень уважаю тебя как человека… как мужчину, но…это всё пройдёт!

– Что?

– Твой угар. Это со всеми бывает; я тоже была влюблена в учителя. Но потом это прошло!

– У меня не пройдёт! – покачал я головой.