Центр, конечно, быстро завербовал королевских советников. И они, один за другим, пытались замолвить слово по поводу перемирия. Но Маделейн ни в какую не поддавалась. Ее взгляд стал озлобленным, вечно рыщущим врагов и предателей. Она не устраивала репрессий, не казнила никого в качестве демонстрации. Возможно, за это ее даже уважали и чувствовали в ней человека. Но когда топот ее тяжелых армейских сапог раздавался по коридорам особняка, все рефлекторно затихали, потому что ругалась она очень грозно. Отход ко сну для нее превратился в ритуал. Она лично проверяла наполненные рожки автоматов стражников ее покоев, натягивала сигнальные растяжки поперек комнаты и клала пистолет Глок на журнальный столик. Стражников больше всего раздражала растяжка, потому что Маделейн каждый раз натягивала ее в новом направлении. И им было страшно подбираться к ней в темноте во время сна на протяжении месяца и нашептывать нейро-лингвистические заклинания, подготовленные одним из стартапов фонда. Это тоже не помогло.
После полугода безуспешных экспериментов во всем особняке короля были установлены камеры и микрофоны. Это было сделано по приказу резидента, чтобы тот мог наблюдать за любимым человеком. Он не потерял голову и не стал в забвении глядеть в монитор целыми днями. Но он любил выводить картинку во время завтрака. Когда резидент, сонный, не спеша тянул терпкий кофе на своей кухне, он смотрел, как Маделейн обходит особняк, строит водителей возле служебных грузовиков и лично проверяет вентиляцию в своем бункере. Написать он ей так и не смог. Первое время он, конечно, ходил вокруг стола и наговаривал километры строк извинений:
– Стоит избегать фраз «ты дрянь паршивая», даже если ваша девушка не права. Попробуйте начать с вопроса: «Как себя чувствуешь?» – помогало советами приложение в телефоне на столе.
– Да, ты права. Спасибо. Так, я подхожу к ней беру ее легонько за плечи и спрашиваю, как ты себя чувствуешь, дрянь?
Резидент слишком затянул с разговором, к тому же вся африканская морока забрала у него настолько много времени, что требовалось незамедлительно вернуться к работе фонда. Все свои дела резидент теперь сам добавлял в свой рабочий календарь. Там же он постоянно планировал встречу с королем, пока однажды случайно не забыл ее перенести…
Вита отвлеклась на телефон. Она импульсивно что-то листала, водя пальцем по экрану. Было видно, что новые сообщения ей совсем не нравятся.
– Прости, Конси. Это срочно, – проговорила она, не отводя взгляда от экрана. Я покорно ждал, разглядывая в иллюминатор береговую линию Средиземного моря. Вскоре Вита вернулась ко мне:
– Мне нужно слетать в одно место.
– А что делать мне?
– Я отлучусь всего на полдня.
– Где я тебя буду ждать?
– Я попрошу сесть в одном из домов Центра.
– Что это?
– Тебе все расскажут. Утром опять встретимся, ты даже не успеешь соскучиться…
Центр
Через час пилот объявил, что самолет начинает снижение и готовится к посадке. В иллюминаторе с обеих сторон виднелись редкие горы в пустынной степи с единичными нитками дорог. Вита после звонка с головой погрузилась в телефон и больше не обращала на меня внимания. Через двадцать минут мы коснулись посадочной полосы. Я еще раз выразил свое сомнение насчет необходимости разделяться, на что Вита только посмеялась и заверила меня в том, что все будет хорошо. Из самолета она так и не вышла. В момент расставания была немногословной, но все такой же звонкой:
– Дождись меня, пожалуйста!
Электромобиль забрал меня прямо у трапа самолета, и через три минуты я был уже в терминале аэропорта. Предстояло пройти контрольный пункт, и я встал в очередь за двумя молодыми людьми в строгих костюмах. Это место отличалось от обычного аэропорта тем, что мы находились в небольшом холле без ограждений, рамок или будки пограничника. Скорее, оно напоминало стойку регистрации в уютном отеле с мраморной облицовкой, изогнутыми люстрами и напольными растениями по бокам от стойки контролера. Два молодых человека впереди были знакомы и так же, по-дружески, сейчас общались с проверяющим на отвлеченные темы. А затем так же буднично каждый достал из-под своего пиджака кобуру с пистолетом. Проверяющий положил их в отдельный контейнер и передал напарнику. Тот, взяв его и удалился в конец бокового коридора. Проверяющий еще раз улыбнулся молодым людям, нажал на своем пульте на кнопку, и стеклянные двери разъехались. Молодые люди пропали из виду, пройдя в следующий зал. Теперь у стойки проверки ждали меня: