«Сегодня будешь в клубе? У Долоньи день рождения», – спросила Вита. Я стал печатать ответ с описанием происшествия и текущего состояния Сентидо. Но, не успев закончить развернутый обстоятельный текст, получил еще одно сообщение: «Ну?» И тут я понял, что некрасиво писать с чужого телефона. Тем более, что Вита может начать переживать за приватность их с Сентидо переписки. Поразмыслив, я решил лично рассказать ей все и отдать телефон при встрече. В качестве подтверждения отправил самый короткий ответ – знак «большого пальца вверх».

Мне немного нравилась Вита. На каждой встрече она оказывала мне знаки внимания. Поэтому я специально переоделся в рубашку и пиджак. Глупо, но по пути в клуб я заехал на работу проверить Сентидо. Я хотел удивить Виту последними новостями, и для этого нужно было удостовериться, что наш общий знакомый пребывает в своем стабильном безмятежном состоянии, и его никто не навещал. Доехав до клуба, я вспомнил, что не смогу попасть внутрь без посторонней помощи. Протомившись несколько минут, раздосадованный, я достал телефон Сентидо и опять принялся писать Вите правду. Спустя мгновение, я почувствовал руку на плече.

– Конси? – раздался звонкий голос. Я поднял глаза и увидел Виту. Ее рыжие волосы были собраны в пышную прическу из широких кудрей, а саму ее украшало зеленое блестящее платье с одним открытым плечом и декоративными волнами ткани по всей длине. – Как я рада тебя видеть! – После этих восторженных слов Вита слегка нахмурилась, рассматривая мой костюм. Она не могла скрыть, что он ей не нравится. – Тебя Сенти взял сюда? Я хотела ему это предложить.

– Сентидо здесь нет. Но я здесь из-за него. Надо обсудить, – сказал я, смущаясь ее пристального оценочного взгляда.

– Чего мы на входе стоим. Пойдем… – сказала Вита, и мы пошли.

Внутри клуба музыка опять играла так, что не было слышно собственный голос. Мы продирались через плотные ряды танцующих людей сквозь весь зал.

– Можем найти место потише? – Я прокричал в сторону Виты свою просьбу несколько раз. Но моя приятельница намеренно меня игнорировала, делая вид, что не слышит. Тогда я достал телефон Сентидо и выставил руку перед ее лицом. Вита пару секунд пыталась угадать посыл моего действия и, в итоге, взяла за запястье и повела по периметру танцпола. Через минуту мы уже были в одной из приватных комнат. От прохода нас отделяла плотная бархатная штора. Вита села на глубокий кожаный диван и кивком предложила мне сесть рядом.

– Сентидо в госпитале. Он в коме, – начал я.

– Да? Он еще днем писал мне, – проговорив это, Вита поняла, кто был автором сообщений. – Откуда ты знаешь? – спросила она.

Тогда я рассказал Вите хронологию злосчастной ночи. Пришлось умолчать об истинных мотивах нашей с Сентидо встречи. И я соврал, что мы вновь увиделись в клубе случайно.

Это был сорокалетний панельный дом в противоположном тому, где я вырос, конце города. Поскольку население Семлагримы составляло десять миллионов человек, для меня новоселье было равносильно переезду в другой мегаполис. Это мне не нравилось, но я сделал выбор в пользу дешевого предложения, на которое распространялась льготная ипотека для врачей – выполненное обещание избранного президента. Так у меня появилась двухкомнатная квартира, площадью в пятьдесят квадратных метров, в плачевном состоянии. Последнему ремонту – двадцать лет. И два года назад я постеснялся приглашать друзей на новоселье, заверив их в том, что мы обязательно соберемся и порадуемся за меня, когда я приведу жилье в порядок, немного его освежив. Но из всех инвестиций я смог позволить себе только новую кровать и ванну. Потому как через полгода после заезда в моей квартире прорвало стояк с горячей водой, и я затопил соседей на три этажа ниже. Формально, труба находится в зоне ответственности управляющей компании, которая следит за домом. Но они показали мне расписку от предыдущих владельцев: те, в свое время, отказались от капитального ремонта с заменой труб. Эти переменные привели нас с соседями в суд, который спустя год встал на сторону пострадавших. Меня обязали выплатить компенсацию в двадцать тысяч, по шесть с половиной тысяч каждой квартире. Адвокат тогда сказал, что это еще «по-божески». Кроме судебных разбирательств приходилось иметь дело с соседом снизу по имени Тагриэл. В его квартире была слишком дорогая мебель и техника, но от услуг страховых компаний он отказался. Зато он взял в привычку караулить меня в подъезде и устраивать скандалы. Я не говорил об этом родителям, иначе отец не стал бы со мной советоваться и продал мастерскую, чтобы выручить для меня деньги. Я собирался справиться сам, хотя слабо представлял, сколько времени у меня займет погашение с учетом ипотеки в пятьдесят пять тысяч. На днях со мной связался сотрудник суда и представился моим приставом. Он объяснил, что за полгода с момента вынесения решения я так и не погасил задолженность, поэтому теперь ему предстоит быть со мной постоянно на связи и регулировать мои действия. Ему удалось меня напугать своим поучительным тоном и суровым басом, и я пообещал поискать варианты. В моей голове крутился только один – попросить у Сентидо. Удивительно, что я не чувствовал это наглостью. Дело было не только в его тщеславном стремлении демонстрировать свой достаток, хотя это тоже имело значение. Объективно, мы знакомы не так давно, чтобы я имел право у него что-то просить. Субъективно, сейчас я считал его своим лучшим другом. Просто больше ни с кем я не мог искренне поделиться проблемами, не боясь надменного порицания или снисхождения. Я чувствовал, что Сентидо выстраивает людей в иерархию, но вовсе не по количеству имеющихся у них денег. Он искал и ценил в человеке неординарность, и мне посчастливилось его чем-то зацепить.