– Погоди-ка, – Колосов тоже остановился. Потом прошел по дороге несколько шагов назад. – Черт, тут, кажется, до нас кто-то успел побывать. Следы автомобильного протектора и свежие совсем. – Он оглянулся, жестом подзывая отставшего от них эксперта-криминалиста, отягощенного спецчемоданом. – Так, судя по следам, тут проезжал внедорожник. Ну-ка, подожди… Направление движения… – он присел, трогая след протектора, – давность точно небольшая. Дождь вот только ночью прошел, но след здесь, по крайней мере, довольно четкий. Дальше что? А вот дальше глина, черт… глину развезло… Ну дороги наши, мать их… Так откуда же он тут взялся, этот внедорожник? Не по склону же спустился? В принципе мог и по склону. Ну-ка стой тут, а я вернусь назад, вон там, левее.

Катя осталась внизу, а Колосов вместе с подоспевшим экспертом снова взобрались на холм. Катя наблюдала за ними – маленькие фигурки на холме, человечки – чего-то там возятся, копошатся, исследуют, смотрят. Следы протектора… Следы вроде и правда ночные. А чтобы ночью съехать сюда вниз с шоссе, надо быть либо отчаянно-смелым, либо вдрызг пьяным. Тут и фонарей-то нет ни одного, а спуск вон какой крутой. Она подошла к кустам – а тут вот сирень цветет, буйная, махровая. Кладбищенская сирень. А вроде ничто не указывает на то, что здесь, за этими сиреневыми кустами в роще располагается кладбище. К кладбищу должна вести дорога, утоптанная бесчисленными поколениями торная тропа, а тут… Внезапно что-то привлекло ее внимание: ветка сломана, и вон еще одна, и вон там. Катя шагнула в кусты. Они были помяты, складывалось впечатление, что сквозь эту зеленую чащу кто-то прокладывал себе путь. Катя углубилась в заросли – она сразу же забыла о данном обещании не забегать вперед. Вытащила из чехла цифровую камеру. Так, сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас сравним, сейчас мы вас проверим… Какие-то назойливые кусачие мошки, потревоженные вторжением, заплясали у самых ее глаз. Катя мотнула головой, отгоняя их, и едва обо что-то не споткнулась. Наклонилась – это что еще за штука тут валяется? Подняла с мокрой земли короткий металлический лом – именно так ей в тот миг показалось – металлический лом, довольно увесистый, испачканный глиной. Она взвесила его на руке, огляделась – ее со всех сторон окружали густые кусты, стена зарослей словно сомкнулась, не пропуская в свою душную влажную сердцевину посторонние звуки. Но справа в гуще зелени снова бросились в глаза сломанные ветки. Катя шагнула в этот пролом и…

– Никита! – она не удержалась от крика, да что там от крика – от отчаянного, почти заячьего вопля, увидев это, – Никита, скорее сюда!

– Чего вы орете как ненормальная? – послышался из кустов в двух шагах хриплый простуженный юношеский басок. – С главка, что ли? Эксперт или следователь? – Обладатель баска – высокий, худой, как журавль, юный сержант ППС в армейской плащ-палатке вышел на открытое место. – Что, до печенок проняла картинка? То-то. А я один тут уже полтора часа – участковый меня оставил место происшествия до приезда опергруппы охранять. А сам очевидцев ищет, свидетелей. Какие свидетели на кладбище ночью? Да не дрейфь ты, успокойся, дыши глубже. Он же мертвяк мертвяком… Крови, конечно, многовато, – сержант вздохнул. – Эй, да ты одна тут, что ли? Ну-ка покажь документы, может, ты приблудная какая? Так посторонних я сюда пропускать не имею права.

– Я из пресс-службы главка. Вот мое удостоверение, – Катя сунула ему под нос корочку. – Я не одна тут, просто они там, на холме след автомобиля отрабатывают, сюда пока еще не дошли. А я… я действительно испугалась немного… Никак не ожидала, – она смотрела на пролом в кустах сирени. – Он кто – ваш, местный?