Его походка быстра, его движенья просты.

Он укрощает ветра, он ловит их за хвосты.

Считает он в темноте осколки лунных монет,

И дарит их пустоте, последней тысяче лет13.

Что-то шло не так. Лин чувствовал это интуитивно, на уровне того самого «нового звучания», обещанного собравшимся. Нет, никто не догадался, что танцующая Кира – всего лишь видеозапись, обмануть зрение и слух красивой картинкой и сладкими речами проще простого. Но «Яблоневый сад» не вязался с электрическим напряжением, с киловольтами, которые наэлектризовали воздух до такой степени, что колко было вдохнуть. Лин одним коротким абзацем прибил последний слайд, ловя волну озарения. Снова твои проделки, Алистер. Как ты там говорил – в каждом флаконе, очутившемся в реальном мире, есть часть твоей души? И что теперь мне думать? Ты становишься одним из Веберов, протягивающих свое высокое в реальность, только одно «но»: электричество безлико и мертво на эмоции, в отличии от твоих ведьминских котлов.

Растопи свой лед.

Новый день не придет.

Пусть горит огонь,

Протяни мне ладонь14.

Осторожно обойти зрителей, не потревожить… Пробраться за экран, из-за которого доносится голос… друга ли, или теперь уже злейшего врага после всего, что случилось? Алистер тихо щелкнул пальцами, создавая листок бумаги с надписью разборчивым почерком: «Лин. Прости меня. Я вел себя как последний мудак и все испортил. Внутри несколько образцов, которые мне удалось восстановить. Я могу выступить после тебя? Если нет, дай знать, я уйду – и переводи все стрелки на меня. Ты сделал все, что мог, а я тебя подставил».

Листок приклеился к крышке небольшой коробочки с пробниками, Алистер совершил последний рывок до цели и скользнул за экран. Лин ошарашенно поднял на него взгляд. Алистер молча поставил коробку перед ним и постучал длинным пальцем по записке.

В зале заиграл какой-то безликий, ненавязчивый электронный бит, но в ушах парфюмера эхом повторялся финальный куплет предыдущей песни:

Ты не умел одного – сражаться и проклинать.

И ты забудешь его, но он вернется опять.

Нальет столетний коньяк, разгонит в снах воронье,

Возьмет в уплату пустяк: лишь вырвет сердце твое15.

Тишина. Такое же редкое явление в транскоде, как и пустота. «Свято место пусто не бывает», и здесь этот закон действует непреложно. Черный экран. Серый лед против зеленого мха. Секунды до взрыва.

Ситуация вышла из-под контроля. Упустив драгоценное время, Лин потерял контроль над аудиторией, и она взорвалась вопросами раньше, чем получила на это официальное разрешение докладчика. Лин вновь обрел цифровую плоть и кровь, раскрытой ладонью остановив собравшегося уходить Алистера. Я не простил. Но выкручиваться надо вместе.

Конец ознакомительного фрагмента.